Поединок столетия (Ваксберг) - страница 33
Открытое письмо
Мы, нижеподписавшиеся, решительно протестуем против махинаций, жертвой которых явились три болгарских политических эмигранта — Георгий Димитров, Танев и Попов.
Захваченные врасплох бурей, разразившейся над Германией, они, как и многие другие, кого подозревали во враждебном отношении к новому режиму, были арестованы. Их незаконно объявили террористами и обвинили в поджоге рейхстага.
Между тем само прошлое Георгия Димитрова, Та-нева и Попова — деятелей болгарского рабочего движения, сторонников массовых действий трудящихся — опровергает выдвинутое против них обвинение в терроре и поджоге.
Мы, нижеподписавшиеся, энергично поднимаем свой голос против гнусного обвинения этих трех людей и требуем их освобождения.
Анри Барбюс, Андре Бретон, Жан-Ришар Блок, Ромен Роллан, Виктор Маргерит, профессор Поль Ланже-вен, профессор Анри Валлон, Поль Синьяк, Шарль Вильдрак, Леон Верт и другие.
Посылайте письма солидарности и свои подписи
Анри Барбюсу: 237, улица Лафайета, Париж [10].
«Я СКОРО ВЕРНУСЬ…»
Крохотный домик в глубине двора… Чисто выбеленная комната под низким потолком… Стол, несколько стульев, видавший виды половик да этажерка с книгами — вот и все ее убранство.
У стола хлопочет хозяйка, подает нехитрое угощение — ароматный кофе, прямо с огня. Даже в самом бедном болгарском доме без чашечки кофе не обходится ни один разговор. Тем более если дом навестили друзья.
Хлопочет хозяйка — худенькая старушка, сгорбленная, придавленная горем и нуждой, со впалыми щеками, с лицом, иссеченным глубокими морщинами — следами долгих лет и тяжких невзгод. Только незатуманенные временем глаза, живые и мудрые, говорят о несломленном духе и ясности ума.
Это бабушка Параскева, мать Георгия Димитрова. Вот уже десять лет, как она не видела сына.
Десять лет назад темной осенней ночью неизвестный человек постучал в окно — робко, чуть слышно. Она вышла на улицу, накинув на голову платок: лил сильный дождь. Последние дни она жила в напряженном ожидании: за Георгием охотились, голова его была оценена во много тысяч левов. Афиши с его портретами были расклеены повсюду. Со всех стен, со всех дверей и заборов смотрел на нее сын. Но не только на нее: Георгий смотрел в глаза и тому, кто сразу мог стать богатым, сообщи он в ближайший участок, где скрывается «бунтовщик». Однако желающих не нашлось.
Незнакомый человек молча приложил палец ко рту («понимаю, молчу!»), потом взял бабушку Параскеву за руку и повел. За долгую свою и трудную жизнь она научилась ничему не удивляться. Не удивилась и на этот раз. Только сердце тревожно сжалось.