— Где изволите проживать? — холодно спросил узколицый блондин, теребя галстук, к которому была приколота тряпица с черной свастикой.
Гедигер ответил спокойно, на хорошем немецком языке, хотя и с небольшим акцентом, характерным для жителей северной Швейцарии:
— В доме господина Мансфельда, Берлин, Клингзор-штрассе, девяносто шесть… А что, собственно, случилось?
Гедигер так наивно, так добродушно смотрел фашисту в глаза, что тот, возвращая паспорт, удостоил его кивком:
— Читайте! — Он метнул взгляд на газету, которую пассажир держал в руке. — Там все написано…
Дверь в купе захлопнулась, и Гедигер вздохнул спокойно. На этот раз обошлось. Но кто знает, что ждет ого завтра. Или даже сегодня: в создавшейся обстановке ни за что нельзя было ручаться. Не личная безопасность тревожила его — он не раз смотрел смерти и лицо, — а дело, ради которого он вот уже несколько ни г нелегально жил в Берлине. И судьба людей, за которых он отвечал. Каждый час таил в себе новые неожиданности, одна нелепее и страшнее другой. Пока что ясно было только одно: ни 4-го, ни 6-го товарищ Гриеко не дождется Гедигера в Париже.
Официальное сообщение
о событиях в Берлине
27 февраля 1933 года
Как установлено произведенным расследованием, 27 февраля сего года, в 21 час 15 минут, внутренние помещения германского рейхстага были охвачены пожаром. Этот пожар явился невиданной до сих пор в Германии — по своей наглости и масштабам — террористической акцией большевизма.
В данном случае имеет место та самая провокация, о которой население уже предупреждалось после обысков в партийном коммунистическом доме имени Карла Либкнехта. Уже тогда среди сотен тонн конспиративного материала, найденного при обыске, были обнаружены надежные доказательства подготовленного коммунистического заговора. В тайных подвалах дома Либкнехта найдены планы взрывов правительственных зданий и церквей, диверсионных актов, в ходе которых должны взлететь на воздух десятки пассажирских поездов, сгореть в огне шесть тысяч сельских хозяйств, погибнуть множество рабочих и крестьян.
Раскрытие этих разбойничьих документов, продиктованных, надо полагать, из Москвы, предотвратило планомерное осуществление большевистской революции. Но коммунисты не отказались от своих планов. Пожар в рейхстаге должен был послужить сигналом к кровавому бунту, который, по их планам, был намечен на 4 часа утра 28 февраля, а затем — и к гражданской войне.
Однако благодаря экстренным мерам все эти гнусные замыслы были сорваны. На месте преступления был задержан поджигатель, оказавшийся голландским коммунистом Ван дер Люббе. Его принадлежность к компартии подтверждается, помимо личного признания, членским партийным билетом, обнаруженным в кармане его одежды.