Четверо легендарных (Владимиров) - страница 3
Лысый Извоз, господствующий над всей округой, был изрыт траншеями и волчьими ямами, оплетенными колючей проволокой, казался неприступным.
Вот тут-то и проявили себя уральцы — бойцы блюхеровского рабочего отряда. Под пулеметным огнем врага ринулись они на вражеские укрепления, прорвали линию обороны и в рукопашном бою овладели Извозом.
Утром с вершины горы партизаны увидели раскинувшийся в долине Верхне-Уральск, Но радости не было. Все понимали, что занимать город не имело смысла: выход в низину поставил бы партизан в невыгодное положение. Не оправдались и надежды на то, что с падением Верхне-Уральска белоказаки бросят оружие и разбегутся по домам, И наконец, выяснилось, что Екатеринбург — цель пути — взяли белые.
Десять дней красные отряды пробивались с боями через густые леса. Немало жертв стоил поход. Потеряно время — части Красной Армии отошли еще дальше. К тому же врагу стала известна численность отрядов и то, что боеприпасов у них не хватает и с продовольствием плохо, известны врагу и многие другие секретные сведения — начальник штаба одного из отрядов оказался предателем, бежал к белым. А партизанам пришлось двинуться в обратный путь, к Белорецку.
И вот опять собрались командиры в бывшей гостиной.
Ошибочность решения, принятого прошлый раз, очевидна. И все-таки нужно об этом сказать. Не для того, чтобы «ворошить старое» или упрекать друг друга, — для того, чтобы каждому стало ясно: стремление «держаться поближе к дому» — плохой советчик.
Но сказать об этом должны те, кто ратовал за решение, принятое прошлый раз. Вот почему все ждали, что скажет Николай Каширин: ведь он был главным сторонником похода к Екатеринбургу.
Блюхер понимал: от Каширина сейчас зависит судьба тысяч людей. Очевидно, понимал это и Каширин, Может быть, поэтому, когда он встал, резкие складки у него на лбу стали еще глубже. Какое-то мгновенье Каширин стоял, опустив глаза, потом окинул долгим, внимательным взглядом всех сидящих вокруг и обратился к командиру уральцев.
— Ты прав был, Василий Константинович, — негромким, чуть глуховатым голосом сказал он.
И вдруг, резко повернувшись туда, где сидели особенно горячие сторонники войны «поближе к дому», почти крикнул:
— Это нам всем урок! Забыли, что деремся не только за свой дом, за свою деревню!.. — Он хотел еще что-то добавить, но оборвал себя и снова повернулся к Блюхеру. — Давай думать, Василий Константинович, что дальше делать.
Теперь заговорили сразу несколько человек, Они яростно жестикулировали, перебивая друг друга, и длинные фантастические тени прыгали на стене.