«Жизнь, ты с целью мне дана!» (Пирогов) (Порудоминский) - страница 80

Вопреки расхожим мнениям чиновного начальства, вопреки яростному сопротивлению должностных воров и спекулянтов, вопреки традициям Пирогов поручил сестрам — женщинам! — весь надзор за госпиталями. Сестры, кроме того, что стояли у операционных столов и дежурили у постели раненых, беспощадно, по-пироговски, ревизовали аптеки (один из аптекарей, не дожидаясь суда, застрелился со страху!), в госпитальных кухнях отмеряли по норме продукты (и запечатывали котлы, уберегая и немногое от воровских рук!), обнаруживали на складах "затерянные" палатки, "позабытые" одеяла, "списанные" матрацы; сестры сопровождали транспорты, вывозившие раненых из Севастополя, шли долгие версты пешком за санитарными фурами.

Сестры оказались в Севастополе самой надежной, бесстрашной и неутомимой пироговской армией. И если вначале, приглядываясь к новому делу, Пирогов, по собственному его признанию, "более по инстинкту, нежели по опытности, был убежден в великом значении женского участия", то позже, подводя итоги, он убежденно писал о героинях, которые "отличились в уходе за ранеными и больными, презирая все злоупотребления администрации, все опасности войны и даже самую смерть".

Один из защитников города, Лев Николаевич Толстой, в рассказе "Севастополь в мае" описал ужас перевязочного пункта после бомбардировки и тут несколько строк всего посвятил сестрам милосердия — в этих скупых строках он сумел сказать нечто самое важное: "Сестры с спокойными лицами и с выражением не того пустого женского болезненно-слезного сострадания, а деятельного практического участия, то там, то сям, шагая через раненых, с лекарством, с водой, с бинтами, корпией, мелькали между окровавленными шинелями и рубахами". По достойному, исполненному суровой сдержанности тону это близко всему, что говорил о сестрах милосердия Пирогов.

Однажды, выслушав очередной отчет севастопольских сестер, Пирогов в отчаянии развел руками:

— Вы что ж, хотите, чтобы я вас в глаза хвалил?..

Высшая пироговская похвала!..

Уже после войны великая княгиня, знакомая с прежними взглядами Пирогова, сказала, желая сделать ему приятное:

— Женщины должны только быть направляемы мужчинами.

Но после Севастополя Пирогов думал не так, как прежде.

— Это совершенно справедливо, отвечал он, — но справедливо только до тех пор, пока женщины будут воспитаны по-нынешнему и с ними будут обращаться все по той же устарелой и бессмысленной методе. Но это следует изменить, и женщины должны занять место в обществе, более отвечающее их человеческому достоинству и их умственным способностям.