Фогт еще пару лет оставался членом сообщества LIGO, хотя, возможно, и ощущал себя уже не у дел. Бэриш не возражал против его ухода. Он говорит сейчас: “Фогт просто не мог не быть лидером. Возможно, я бы тоже не смог”. Рай надеялся исправить положение. Он и три директора-преемника в знак признательности за ту роль, которую Фогт сыграл в сложный для проекта период, несколько раз пытались уговорить его возглавить работы в одной из обсерваторий.
Мы с Раем обедаем. Сидим вдвоем неподалеку от LHO в павильоне, где легко разместились бы шестеро. Рай рассказывает о своей последней встрече с Роном Древером. Бэриш, вступивший в должность директора проекта, тут же отменил запреты, касавшиеся Рона, и предложил ему присоединиться к работе в LIGO: Бэриш хотел рассеять атмосферу враждебности. Древер согласился, стал приходить на совещания, размышлять о вкладе, который могла бы внести в проект его собственная лаборатория. Но он в основном молчал, наблюдал за происходящим со стороны – словно бы сопровождал друзей во время прогулки.
На совещании научного сообщества LIGO, проходившем весной 2008 года в Пасадене, Рай заметил отсутствие Древера. Оказалось (и это обеспокоило Рая), что его давно никто не видел. Тогда Рай решил навестить Древера в его доме в Калтехе. Открыв дверь, он очутился среди куч книг и мятой одежды. Им все-таки удалось отыскать в этом хаосе крохотный закуток, где оба и устроились: Рон – в удобном кресле, Рай – на жестком стуле. Эти подробности имеют значение. Речь по обыкновению в основном шла о LIGO. Но потом Рай вслух заметил, что его шотландский коллега явно себя плохо чувствует. Спустя примерно час он опять спросил Рона о его здоровье. Тот, как будто впервые услышав этот вопрос, встревожился. Рай тоже разволновался.
Рон выглядел растерянным и забывчивым. Он, несмотря на уговоры Рая, отказался показываться врачу, посетовав, что врачи дорого обходятся. Рай сказал с грустью: “Парень остался в этой стране в одиночестве. Он так и не женился. Не завел друзей. Сидит один в своем захламленном доме. И на работу ему больше не выйти”.
Голдрайх рассказывает, при каких обстоятельствах он видел Рона Древера последний раз: “В конце концов мне пришлось посадить его на самолет и отправить к его брату. У него развилась деменция”. Голдрайх бормочет эту фразу еле слышно, то ли сожалея, что произнес ее, то ли горюя о самом этом факте. “Я купил ему билет и проводил в аэропорт Джона Кеннеди. Посадил на ближайший самолет. Это было очень печально”.
Когда, в 1997 году, у Рона спросили его мнение о LIGO – полномасштабный детектор тогда еще не был построен, – он сказал, что эта история может иметь два различных финала. Либо LIGO будет иметь ошеломительный успех, либо окажется пустой тратой денег.