Рай и радовался, что немцы быстро продвигаются вперед, и завидовал им. Он обратился с жалобой в Национальный научный фонд, рассказав, что в Германии его отклоненный проект был не только одобрен, но и поддержан самым серьезным образом. Аргументированная претензия побудила фонд выделить Раю некоторую сумму денег, достаточную для того, чтобы довести до конца работу над прототипом в Массачусетском технологическом институте. Тем временем располагавшая средствами немецкая группа, состоявшая из прекрасных инженеров, блестяще завершила работу по созданию интерферометра. И все-таки их трехметровый красавец был, как и установка Рая, слишком мал для того, чтобы обнаружить гравитационные волны. Этакая игрушка, стилизованная миниатюрная модель настоящего интерферометра.
Идея распространялась все шире, она реализовывалась и, реализуясь, увеличивалась в масштабах, совершенствовалась технологически. Она оказалась в руках других ученых, которые паяли, приваривали, прикручивали разнообразные детали, переводя мечту из мира абстрактных идей в материальный мир металла и лазерного излучения. Сложности же, с которыми столкнулся Рай, были велики и, как он уже успел осознать, практически непреодолимы. Он не мог построить настоящий, полномасштабный прибор, самое главное записывающее устройство, этот астрономический венец звукотехники. И был вынужден наблюдать, как его идею реализуют другие. Однако Рай не отступился: добиваясь успеха в иных экспериментальных областях, он параллельно продолжал создавать оборудование и привлекать к работе над интерферометром аспирантов. Его детская мечта – “улучшить качество воспроизведения музыки” – постепенно сбывалась, воплощаясь в этом зыбком, недооцененном проекте, рожденном в хлипких стенах плохо оборудованной лаборатории.
– А потом, – говорит Рай, – произошло очередное важное событие. Я познакомился с Кипом.
Кип Торн – знаменитый блестящий астрофизик, авторитет в области релятивистской теории гравитации. Он носит примечательную бородку с белым, обращенным книзу клинышком посередине. Прежних его длинных волос уже давно нет и в помине, но присущий ему богемный дух 60-х и 70-х годов поистине неистребим. В мире мало астрофизиков, могущих сравниться с Кипом по известности и эксцентричности. Его отличительные особенности – к примеру, манера укладывать волосы, их длина и цвет – всегда вызывали повышенный интерес.
В конце 1970-х ему, уже известному профессору Калифорнийского технологического института, хотелось заняться чем-то масштабным. И Кипу, теоретику, интеллектуалу и обладателю отлично развитого абстрактного мышления, пришло в голову, что в институте надо запустить некий экспериментальный проект. Чувствуя себя в долгу перед Вселенной, этот талантливый ученый, отправившись однажды на северо-восток страны, бродил по незнакомым местам, надеясь, что прогулка поможет ему отыскать ответ на вопрос, как получше распорядиться своим природным даром. Не то чтобы он вглядывался в небо с внимательностью старателя, отыскивающего золотую жилу, но он и впрямь думал о том, какую бы из тайн Вселенной можно было разгадать на Земле. И в конце концов решил, что неплохо бы открыть в Калифорнийском технологическом институте сезон охоты на гравитационные волны.