Ярость и профессиональная ревность этих парней для меня непостижимы. Не могу понять, почему каждый из них убежден в том, что должен отрезать фунт моей плоти[24]. Зря стараются. У меня крепкое здоровье. Больцман [25] в подобной ситуации покончил с собой. Но я, знаете ли, о самоубийстве и не помышляю. Просто упорно пытаюсь найти во всем этом какой-то смысл.”
Кип: “Джо, я и правда стараюсь восстановить истинный ход событий, вся эта история должна быть сохранена [тут Джо, прерывая его, издает некие звуки, выражающие то ли пренебрежение, то ли благодарность]. Я испытываю к вам огромное уважение за вклад в получение, в развитие астрофизики в направлении, в котором за вами последовали все остальные. Это говорит само за себя”.
Джо реагирует на его слова: “И раньше, и сейчас, и вообще всегда люди должны просто, засучив рукава, делать свою работу. Зачем было меня увольнять?.. Если вы занимаетесь наукой, то главная причина, по которой вы это делаете, заключается в том, что вам это нравится, а если вы не получаете удовольствия, то и не должны заниматься ничем подобным. И мне, говорю откровенно, мои занятия приносят радость”.
Кип: “Я полностью согласен с таким подходом”.
Джо: “Вот и прекрасно”.
Рассказав про свои огорчения, Джо приободряется и предлагает Кипу совершить экскурсию по лаборатории. Он начинает перечислять, что именно предстоит им там увидеть: “Позвольте рассказать, чем мы располагаем. У нас есть.”
Конец записи. Я возвращаю старомодную аудиокассету в ее столь же старомодный футляр и отдаю архивариусу. Я покидаю деревянную библиотеку, прохожу по лабиринту лабораторий и, поднявшись на лифте, выбираюсь из подвала. Вернувшись в неизменную жару Пасадены, я устремляюсь по дорожке на встречу с Кипом.
Когда Кип уже собрался уходить, я задаю ему вопрос:
– Вы знаете о письме Фримена Дайсона?
– Каком письме?
– Ох, это так ужасно. Фримен, чувствуя свою ответственность за то, что поощрял Джо, просит его в этом письме отступиться.
Кип, явно изумленный, смеется: “Ну, знаете ли, он, наверное. эээ. большой оптимист”.
Вот это письмо:
Дорогой Джо,
со страхом и тоской наблюдаю я за крахом наших надежд. Я несу немалую личную ответственность за то, что посоветовал Вам “высунуться”. Несмотря ни на что, я считаю Вас великим человеком, с которым судьба обошлась крайне несправедливо, и сейчас меня больше всего заботит необходимость спасти то, что еще можно спасти. Поэтому я вновь даю Вам совет о том, как следовало бы поступать в такой ситуации. Великие люди не боятся публично признать, что они допустили ошибки и изменили свое мнение. Я знаю Вашу цельную натуру. Вам достанет воли признать, что Вы неправы. Если Вы это сделаете, Ваши враги обрадуются, но Ваши друзья обрадуются куда больше. Вы сохраните свою репутацию как ученого и увидите, что те, чье уважение Вам дорого, будут уважать Вас за это.