И она, как и планировалось, вышла за Джо. “Мы оба чувствовали, что заключили отличную сделку. Нас многое объединяло, к примеру, мы решили просыпаться пораньше и плотно завтракать. Или вот обговорили, что если муж приглашает молодую жену в ресторан, он должен заранее позаботиться о заказе столика”.
Однажды вечером Джо спрятал свечи и спички, чтобы убедиться, что она не растеряется в такой ситуации, и открыл для себя, что она может петь Кадиш на неизвестный ему лад. Она ответила на вопросы ученых мужей, совершила омовение в микве с несколькими женщинами (если, конечно, я правильно поняла – я плохо разбираюсь в религиозных ритуалах) и, сдав устный экзамен, стала иудейкой. И хотя оба они – и Джо, и Вирджиния – называли себя атеистами, Джо гордился тем, что женился на правильной еврейке, и объявил об этом своим сестрам. Она и сегодня придерживается традиций, хотя и не следует им буквально: к примеру, в день нашего с ней разговора Вирджиния упомянула о том, с каким нетерпением ждет пения в синагоге.
Оба они хорошо знали жизнь. Отец Джо был плотником, не мыслившим себя вне профсоюза. Когда Веберы увидели, что их мебель выставлена на газон, они поняли, что отец не может больше выплачивать ипотечный кредит. Вирджиния же рассказывала, что если она, вернувшись домой, обнаруживала на подъездной дорожке автомобиль отца, то сразу понимала, что его опять уволили. “Он был неплохим химиком и никаким бизнесменом”.
– Мне частенько везло, – продолжает Вирджиния. Она полагает, что независимое финансирование из фонда Вудро Вильсона облегчило ее поступление в Калифорнийский технологический институт. Куратор Вирджинии, знаменитый астроном Джордж Эйбелл, выдвинул ее кандидатуру на получение стипендии, традиционно зарезервированной за гуманитариями, и она с успехом занялась изучением астрофизики, хотя вообще-то ее интересовали иероглифика и археология. В Калтехе она позировала (обнаженная?) на уроках рисования в классе Фейнмана[26]. И подрабатывала, озвучивая рекламные ролики. А еще она стала прекрасным астрономом. В калифорнийскую Паломарскую обсерваторию женщин не допускали, но Вера Рубин нарушила это табу, и потому спустя год Вирджиния Тримбл уже занималась там наблюдениями. Так что ей, можно сказать, опять повезло. На третьем году учебы, когда она уже в достаточной мере продемонстрировала свое упорство (в основном, как подозревает Вирджиния, выражавшееся в том, что она не вышла замуж), Национальный научный фонд выделил ей стипендию. Попав в Калтех, она пришла в восторг. “Вы только посмотрите на всех этих красавцев, думала я”. Сегодня, в свои семьдесят, в коралловом платье, с которым прекрасно сочетаются и туфли, и губная помада, и серьги в виде полумесяца, и золотое кольцо с головой животного, она просто ослепительна. Все та же красавица. И все те же IQ 180.