Накануне нашего отъезда из Хэнфорда и в течение нескольких дней, что мы провели вместе, Рай вспоминал время, когда проект LIGO только зарождался. Он говорил о “Тройке” и о 1980-х. Структура управления проектом представлялась
безнадежной. Рон Древер был принципиально не способен делиться властью и полагаться на чужие суждения, в том числе и на суждения Рая. Но чтобы проект стал успешным, члены команды в Калтехе должны были действовать вместе, несмотря на нрав Рона. Рай говорит мне:
– Я решил тогда делать все ради того, чтобы продвигать проект. Видите ли, с Роном было очень трудно. В то время я питал к нему большое уважение, причем по многим причинам. Я начал лучше понимать его как ученого. Прояснил для себя, почему он думал не так, как думают другие или, к примеру, я. Он мыслил образами. И абсолютно не помнил, о чем думал накануне, так что принимать решения оказывалось попросту невозможно. Процесс его мышления можно было наблюдать. Он выстраивал логику решения того, какого размера должен быть луч лазера либо сколько должно быть зеркал – или. не знаю. чего угодно в интерферометре. И вот вы с ним это обсуждаете, приходите к единому мнению, возможно, он даже соглашается с тем, что его точка зрения неправильна – или хотя бы частично неправильна, – однако на следующее утро этот же разговор начинается заново, ровно с того же места. И вы с ним снова приходите к тому же выводу. И так продолжается день за днем, а решения нет как нет. И это была лишь одна из проблем.
Однажды Рон заявил [Кипу]: “Ты меня обманывал, когда приглашал сюда. Я думал, что получу это, и это, и это, а посмотри, в каком положении я оказался. Тут и этот жуткий Вайсс, и люди из МТИ, которые готовы меня сожрать!..” Ну, и еще в том же духе. Я знаю, что Кипу эти слова были ужасно неприятны, потому что ничего такого и близко не было. Просто Рон, как я думаю, не предполагал, что ему вообще придется с кем-то сотрудничать.
Древер снова разыгрывал из себя Моцарта, и Рай в мрачные минуты начинал сомневаться в собственных способностях, терзаемый мыслями о том, что судьба предназначила ему роль Сальери. У Рая были свои представления об установке, о ее конструкции, но ему пришлось отказаться от личных амбиций ради того, чтобы их общее дело двигалось вперед. Он подбирал площадки для размещения обсерваторий, занимался кооперацией с производственными партнерами, участвовал в испытаниях зеркальных покрытий, настраивал свой собственный лазер. Да даже и сейчас он готов трудиться везде, где и когда это необходимо, – бороться с осами, лазить по тоннелям, тестировать системы, разрабатывать электронику. Передать не могу, сколько раз я слышала, как люди говорили: “А давайте-ка спросим у Рая!”