На одной из последних тренировок перед игрой со сборной Омска Костик не выдержал и от всей души ударил зубоскальщика в челюсть. Глубокий нокаут. Свидетелей не оказалось и виноватым в случившемся, стал Костик. Удар получился на славу, любой боксёр позавидует.
Звонарёв, Кузин, Занозин, Сентюрин заявили сразу, что Ербухин виноват сам, но инцидент вышел за пределы команды. В расположение сборной примчался Кузьма Иннокентьевич Шалошко, словно только этого и ждал.
– Я тебе говорил, Румянцев? А ты не стал слушать! Вот истинное лицо врага народа и проявилось. Сейчас товарищ из органов подъедет и разберётся, – потирая руки, и широко улыбаясь, сказал Шалошко. – Ты не дуйся на меня, сам виноват, что просмотрел врага и в команду взял.
– Ты что творишь? Александров военнослужащий. Сержант. Ты понимаешь, что и генерала Курдюмова ты сейчас обвинил в предательстве?
– Вон куда ниточка тянется! Бывший белый офицер – бывшим не бывает! – Шалошко даже ногой притопнул от удовольствия.
Румянцев нервно закурил, хотя зарекался не курить. Тем более в тренерской.
– Ненавижу интеллигентов! – изрыгнул из себя Шалошко.
– За это, Кузьма Иннокентьевич, не сажают.
– А жаль! – Шалошко выглянул за дверь. – Александрова сюда! Быстро!
Вместо вызванного Александрова появился капитан госбезопасности. Левая рука висела на перевязи. Во второй руке была зажата шинель. Взгляд выцветших глаз стальной, пронзающий насквозь. Он отстранил с пути Шалошко, который хотел с ним заговорить, и показал пальцами, чтобы все молчали. Прошёл за стол, стоящий в углу тренерской, повесил шинель на открытую дверцу шкафа, сел на стул и огляделся.
Шалошко остался стоять в дверях, слегка приподнявшись на цыпочки, а Румянцев мрачно поглядывал в сторону капитана.
– Кто из вас Шалошко? – спросил капитан таким тоном, будто вокруг одни враги.
– Ийя, – сглотнул внезапно образовавшийся комок Кузьма Иннокентьевич. – Йя и бумагу вам заслал… выслал…написал. Этот Александров…
Капитан вздохнул.
– И где Александров?
– Сейчас приведут, – стоя на цыпочках и умудряясь склонить голову в поклоне, ответил Шалошко.
– Я и сам пришёл, – буркнул Костик.
Капитан как-то странно глянул на Костика, и подавил улыбку. Сделал строгое лицо.
– Кто вызывал меня?
– Тая я и вызывал, – вкрадчивым голосом заговорил Шалошко. – Дело в том…
– Стойте там, где стояли.
– А вы у нас кто? – обратился капитан к Румянцеву.
– Тренер, – односложно ответил Александр Иванович и потушил папиросу о край стола.
– Шалошко, рассказывайте. Только по существу.
– Я всегда только по существу. Я по-другому не умею. Значит, так. Вот он, – Шалошко ткнул пальцем в сторону Костика. – Он пытался убить лучшего игрока сборной города. А ещё он пропраганди… пропангади… завлекает молодёжь буржуазной игрой. Канадский хоккей называется. Наше общество единогласно осудило эту игру ещё в 1934 году…