– Ага, ради укрепления своей армии.
– Дело не только в этом. Галетяне тоже когда-то были беженцами.
Я перевернула пуговицу на руке. На ней был выгравирован маленький цветок с множеством лепестков. Я слышала о розах, хоть никогда их раньше не видела. Я пыталась представить мир, в котором такая крохотная вещь, как пуговица, считалась достойной мастерства такого уровня.
– Она прекрасна, – сказала я, прежде чем бросить пуговицу в пустую устричную раковину. – Совсем как Зейди.
Рука Сэми накрыла мое плечо, и я прислонилась к ней щекой.
– Как же мы будем без нее? – прошептала я.
Последовала пауза, а затем и кашель.
– Полагаю, нам с тобой просто придется пожениться.
Я стукнула по его костяшкам деревянной ложкой, которую держала, и он убрал руку.
– Я бы не вышла за тебя замуж, даже будь ты последним парнем в Варинии.
Он положил руку на грудь, изображая обиду.
– А почему нет?
– Потому что ты мой лучший друг. И что еще хуже – ты будущий губернатор.
– Ты права. В любом случае из тебя вышла бы ужасная жена губернатора.
Он схватил со стола сушеный финик и отскочил, чтобы я не смогла его достать.
– Сделаешь это снова, и я клянусь, что не выйду за тебя. И ты останешься с Элис.
Он поморщился.
– Представь наших маленьких детей с акульими зубами. Моя мама бы плакала.
Зейди просунула свою голову в дверь и нахмурилась.
– Вы знаете, что вы оба злюки? Элис добрая и верная. Тебе повезет, если она выйдет за тебя замуж.
– Ты права, – сказала я, устыдившись. Я знаю лучше других, каково это, когда о тебе судят по внешности.
Зейди скрутила свои влажные волосы на затылке, позволяя чистой воде после ванны капать в ушат, который мы использовали для того, чтобы мыть в нем посуду. Зейди никогда не засыпала с морской водой в волосах по наказу мамы, хотя чистая вода из Иларии была дорогой и предназначалась для питья и приготовления пищи.
– Разве злой человек принес бы тебе это? – спросил Сэми, протягивая медную пуговицу на перламутровом подносе.
Она ахнула и скрестила руки на груди.
– Я полагаю, да, ведь честному человеку ни за что не удалось бы ее раздобыть.
Он взглянул на меня через плечо, а затем подошел ближе к Зейди.
– Она ведь тебе нравится, так? Пожалуйста, скажи, что нравится. Я хотел сшить тебе плащ, чтобы ты взяла его с собой в Иларию. В горах будет холодно.
– Ты пока не знаешь, поеду ли я, – сказала она, хотя ее тело расслабилось. – К тому же где же ты возьмешь ткань для плаща?
– Честный человек никогда бы не выдал источник.
– Начнем с того, что у честного человека и источника бы не было.
Я притворилась, что помешиваю рагу, – даже разбавленное водой, его едва ли хватит на четверых, – пока наблюдала за ними из-под опущенных ресниц. Я была благодарна Зейди за то, что она не стала отчитывать его за транжирство, эти деньги могли бы пойти на еду. Да, им следовало бы отдаляться друг от друга, будь они уверены, что придется расстаться. Если бы не мой шрам, я, вероятно, могла бы отправиться в Иларию. И тогда Сэми и Зейди могли бы пожениться, когда пожелают, и мне бы удалось увидеть нечто большее, чем гравировку розы на нелепой медной пуговице, предназначенной для другой девушки.