– Возможно, не обязательно Моран, – ответил Бастиан на мой вопрос и пожал плечами. – Но кто знает, сколько людей он решил на нас натравить.
Я посмотрела Бастиану в глаза, и мое сердце забилось быстрее. Он все еще держал меня за руку, как будто забыл отпустить.
– Да-да, верно, – пробормотала я, даже не понимая, о чем мы только что говорили. Я чувствовала только тепло его кожи, знакомое прикосновение его руки, сжимающей сейчас мою, и мой пульс участился, когда он как бы случайно переплел свои пальцы с моими.
* * *
Он машинально схватил Эбби за руку. Видимо, уже выработался рефлекс. Не что иное, как внутреннее побуждение, которому он поддался. И теперь он не мог заставить себя отпустить ее снова. Нежно провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони и тут же увидел, как изменились ее плетения. Пурпур мгновенно разгорелся, и ему уже не хотелось ничего другого, кроме того, чтобы этот теплый цвет коснулся его собственного сердца. Но Скай все уничтожила. Он не мог чувствовать любовь. Мог только помнить, как он себя тогда чувствовал. И когда он думал об этом, то понимал, как ему этого не хватает сейчас. Он посмотрел на Эбби, и она слегка приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать. Но так ничего и не сказала. И он тоже. Он смотрел на ее лицо. Такая маленькая и уязвимая… Пурпурные плетения смешивались с бирюзовыми, и он знал, что сейчас она, как и он сам, думает о том, что было между ними. Она хотела поцеловать его, это он прочитал в ее взгляде.
И впервые в жизни он ощутил желание, никак не связанное с голодом и яростью его наследства. Ему захотелось просто прижаться губами к ее губам и вкусить ее преданность. Он даже сам на миг испугался такого смелого желания. Подумать только – он может сделать это, не представляя для нее никакой опасности. Он не стал бы забирать ее плетения. Не отнял бы у нее ничего, что он сам не мог бы контролировать. Он бы просто поцеловал ее. Однако это тут же напомнило бы ему и о Скай. О моменте, когда он поверил, что они с Эбби на миг стали одним целым. Поцелуй Эбби принес бы боль, и высохшая пустынная почва его истерзанного сердца не расцвела бы от этого снова. Слишком много всего произошло. И потому он с сожалением разжал пальцы и чуть отступил. Дальше от губ, которые так манили его, дальше от ее пурпурных плетений.
– Давай перелезем через стену, – сказал он и взъерошил себе волосы. От него не ускользнуло, что Эбби явно было не по себе. Не ускользнуло от него и то, что она по-прежнему смотрела на его губы. А еще он заметил, что темные плетения душевных терзаний тут же заскользили снизу вверх по ее пурпурным сердечным плетениям, словно желая задушить их.