Он застонал. Плетения под его кожей рвались наружу. Он раскинул руки в стороны, чтобы холод бездны хоть немного облегчил его боль. Воспоминания Маргарет-Мод медленно исчезали в бесконечном просторе теней, распадаясь на части. Они больше никому не причинят вреда. Так же, как и воспоминания всех остальных людей, которых он впоследствии посетил. В своих воспоминаниях Маргарет называла их единомышленниками. Люди, потерявшие близких, люди, знавшие о Константине Кроссе и его замысле. Он стер воспоминания им всем и теперь едва мог справиться с бурным потоком этих воспоминаний. Брать столько плетений было все же очень опасно для жизни. Он всегда это знал. Задолго до того, как Скай едва не погибла от сердечных плетений Бастиана.
Оуэн скользнул дальше в тени. От плетений нужно поскорее избавиться. И вот вскоре воспоминания всех людей, которых он посетил, вырвались из его тела и растворились в тени без следа. Но все же пока он не завершил свою миссию. Порядок еще не восстановился.
Через некоторое время он вышел из тени перед больницей, чувствуя, что уже на исходе своих сил. Кожа на ребрах лопнула, и кровь уже пропитала всю его рубашку. Зажав рану ладонью, он снова ушел в тень. Сейчас заходить в тень следовало как можно чаще. Чем меньше плетений у него останется сейчас, тем даже лучше, потому что с памятью следующего в его списке человека предстояла серьезная и непростая работа. Константин Кросс знал слишком много. Он мог легко вспомнить, чего ему лучше никогда не знать. Оуэну предстояло стереть большую часть его воспоминаний. Насколько это было возможно.
Нет, пока еще оставались на свете люди, знавшие об амулете смерти, он не мог бросить свою работу. Ведь он – хранитель кольца памяти. Оуэн хранил тайну могущества виталинариума. На нем лежала гораздо бо́льшая ответственность, чем на Бастиане или сестрах Каерхей.
Он напрягся, когда вышел из тени в палате Константина и посмотрел на спящего пациента. Кросс был сводным братом отца Бастиана. Он, как и все они, являлся наследником силы виталинариума. Он мог перемещаться по теням, и Оуэн собирался сделать так, чтобы Кросс даже не вспомнил о своих способностях.
Оуэн медленно опустился на больничную койку Константина. На белой простыне лицо учителя казалось еще бледнее. Намного легче, если бы Джек Вудс просто убил этого человека. Тогда бы не пришлось сейчас беспокоиться о том, что он может что-то вспомнить. Но Константин Кросс остался жив.
С глубоким вздохом, чтобы сосредоточиться на своей задаче, он потянулся к руке Кросса. Синие плетения начали переползать с кончиков его пальцев на предплечье Константина. Ярость в Оуэне вспыхнула, и в следующее мгновение синие полосы залили его глаза. Он рычал, когда распахивал врата в воспоминания Константина и бросался в море давно минувших образов.