Снова весло неуклюже плюхнулось в воду, и Бастиан, тяжело дыша, поднял голову. Он провел рукой по волосам, в то время как гичка постепенно замедлилась. Он не хотел думать о доме. Об этой невыносимой тишине в доме. О Тристане. Он запрокинул голову, словно таким образом его слезы, обжигавшие веки, не могли пролиться.
Он огляделся. Он находился уже далеко от Даркенхолла. Но боль все не отпускала. Предстояло принять непростое решение.
Решение, которое Оуэн назвал последним из важнейших.
Бастиан потер лицо. Собственно, все решения, принятые на прошлой неделе, стали очень важными. Важными и значимыми. Он не смог бы решиться на это один.
Он готов был сдаться. Он развернул гичку и снова взмахнул веслами. Оуэн, должно быть, уже ждал. А на востоке постепенно занималась заря. Начинался новый день. Пора возвращаться домой и принять окончательное решение.
Костяшки его пальцев побелели, так крепко он сжимал рукоятки весел. Гичка теперь плыла по течению, и он смог перевести дыхание. Он уже не думал о прошлой неделе. Вместо этого спросил себя, что принесет предстоящий день. Возможно, это станет новым началом?
Берег и причал освещал лишь фонарь, одиноко горевший в лодочном сарае. Бастиан направил гичку к причалу, и несколько капель воды попало внутрь. Он чувствовал, что не один, хотя еще никого не видел. Тут кто-то прятался, и это казалось таким же верным, как и то, что скоро должно взойти солнце.
Бастиан вытащил гичку из реки. По плечу потекла вода, но он не обращал на это внимания. Он понес гичку обратно в лодочный сарай, спиной чувствуя взгляд Оуэна. Тем не менее он не торопился.
– Ну, ты как?
Бастиан вздохнул. Потом обернулся.
– Ужасно.
Оуэн понимающе кивнул.
– Тяжелая выдалась неделька, – согласился он.
Бастиан прошел мимо него, сел на причал и провел рукой по волосам. Не глядя на Оуэна, он знал, что тот за ним наблюдал.
– Вся эта ложь… – простонал он и покачал головой.
– Это необходимо. Ты же понимаешь.
Бастиан сжал кулаки. Конечно, он понимал. Понимал, что полиция не будет расследовать убийство Тристана. Не было ни трупа, ни траурной церемонии. Ни похорон, ни даже прощания. Просто забвение. Даже звучало это ужасно. Тристан такого уж точно не заслуживал.
Оуэн посмотрел на него так, словно мог читать его мысли.
– Я сделал что мог, Бастиан, – сочувственно пояснил он. – Я не стал стирать воспоминания учеников о Тристане. Так… проредил их немного. Ты же знаешь, что без кольца и моих сил я не смог бы устранить глубоко укоренившиеся воспоминания. Поэтому я лишь удалил некоторые основные моменты в кратковременной памяти. Так что Тристан не будет полностью забыт.