— Что-ж, молодой человек, — наконец, начала она говорить, видимо, что-то для себя решив. — В прошлый раз мы с вами толком не поговорили. Плохо вам было. Вы сказали, что вас зовут Алексей и потеряли сознание…, - после небольшой паузы она продолжила. — В этом доме всех принимают. Я не только директор заказника, но и целитель, поэтому видела здесь и животных, и людей, и нелюдей, — со странной интонацией она произнесла последнее слово: то ли угрожала, то ли предупреждала. — Никому не отказывала в помощи.
Подросток осторожно выдохнул. Походу гнать его пока не собираются. Сдавать в органы тоже вроде не намерены.
— …Вижу, вам сильно досталось. Пожалуй, даже очень сильно. Можете остаться здесь, пока вам не станет лучше. Думаю, за несколько дней я поставлю вас на ноги. Только…, - он подошла вплотную к кровати и нависла над ним. — Вы должны знать, что в моем доме все придерживаются определенных правил. Все без исключения.
А вот сейчас точно повеяло угрозой. Лежавший парень почувствовал, как его словно обдало какой-то тяжелой и гнетущей волной. Воздух сгустился, превращаясь в плотную субстанцию. Не вздохнуть, не выдохнуть. На него накатила дурнота. Сердце забилось, как бешенное; того и гляди из груди выпрыгнет.
— Вижу, молодой человек, до вас дошли мои слова, — усмехнулась она, видя, как напрягся и без того бледный, как смерть Алексей. — Это хорошо.
Захарьина развернулась и пошла к двери.
И еще, — вдруг остановилась она на пороге. — Вы ведь маг. Поэтому знайте, некоторое время вам категорически воспрещается пользоваться своими способностями. Запомнили? Ни в коем случае! Надеюсь, вы меня услышали. В противном, случае вы можете их лишиться, — она несколько секунд смотрела ему в глаза, словно пыталась решить для себя, понял он ее или нет. — А сейчас поднимайтесь. Пора завтракать.
Так началось его недолгое пребывание в доме этих удивительных людей, о которых Алексей еще долго потом вспоминал с большой теплотой и признательностью. Марина Владимировна Захарьина, директор Темниковского заказника, оказалась очень душевным человеком с особым складом характера, с поразительной добротой относящимся к животным. Те, видимо, ощущая такое отношение, платили ей тем же. Алексей не раз становился свидетелем, как эта внешне непробиваемая и суровая женщина преображалась, когда брала на руки пострадавшую пичугу или прикасалась к занемогшему зверю. Птицы, животные даже не пытались улететь или убежать. Сидели смирно, поблескивая черными глазенками. Сломавший ногу теленок лося жалобно ревел, тыкаясь влажной мордой в ногу Захарьиной; матерый черный волк с зажатой в капкане лапой пытался лизнуть ее ладонь. Она в ответ что-то ласково бурчала, трепала их по холке или почесывала подбородок, за ушком.