Седьмой ошалело смотрел на ставшую из брюнетки блондинкой жену и пытался понять, что происходит. Внезапно он сообразил, что изменилось на хронодроме. Всеми Любимый также глядел на мир со щита, вот только державную улыбку на его холёном лице сменил блатной прищур.
Закинув ноги на стол, Бугор оглядел обоих Хроников и открыл толковище. Левый, смотрящий за прошлым, и Правый, отвечающий за будущее, ходили в его пристяжи. Сам Бугор был в большом авторитете, недаром Пахан доверил ему вопросы безопасности всего кодлана.
Левый сноровисто разлил водку, Правый поднёс Бугру его стакан и протянул на блюдечке огурец — закусить. Коротко чокнувшись, троица разом опростала стаканы, и толковище началось.
— Я так меркую, братва, — сказал Бугор, отрыгнув, — этих отморозков надо гасить. Во-первых, объявить их как гадов, а во-вторых — мочкануть, и большой привет. Какие будут мнения, господа Хроники?
— За объявой дело не станет, — сказал Левый рассудительно, — пройдут за гадов. А вот насчёт мочилова есть проблема. Они козырный хронокат из конторы помыли, куда на нём когти рванули — ни одна гнида не знает.
— Корешей, подельников расспросить надо, — предложил Правый. — Не может быть, что никто ничего не знает. Верняк, хоть одна падла, но языком болтанула.
— Конь и Щавель не фраера, — возразил Левый. — Когда на такое дело идут, корешей и кентов не подписывают. Мазу держу, что втихаря ушли, без хипеша.
— Ладно, — подытожил Бугор, — хорош базарить, надо дело работать. Сам Пахан в эту заморочку врубился. Никто на стрелочку с Паханом не хочет?
Хроники ответили молчанием. Чем заканчиваются стрелки с Паханом, было хорошо известно. Правый разлил по второй.
— Надо брать гадов, — сказал Левый, выпив. — Пустим по следу кодлу, пацаны их из-под земли достанут. Попишут на месте обоих, и амбец.
— Знаешь что? — спросил Бугор проникновенно. — Ты вот как меркуешь, почему я тут сижу, а ты подо мной в пристяжи ходишь, а не наоборот?
— Известное дело, — нахмурился Левый, — ты в авторитете, потому и сидишь, где сидишь.
— В авторитете, — передразнил Бугор. — Авторитет не эполеты, его на плечи не наколешь. А сижу здесь я, а не ты, потому, что у меня котелок на плечах, а не тыква пустая. Кодлу он пошлёт, чурбак. А эта кодла там такого накидает, что сегодня мы козырные, а назавтра опарафиненными проснёмся. Чего, не помнишь, чем обернулось, когда братва на скок в прошлое рванула?
Левый помнил. Немало козырных тогда получили по ушам, а кто и по рогам схлопотал. Это из тех, кто не сгинул ни за хрен собачий.
— Мой косяк, — сказал, потупив глаза, Левый, — а раз так, подписываюсь на это дело сам. Один пойду.