Женева привыкла к переездам, и неприятное чувство страха и неуютности, чувство обреченности жить вот здесь, то есть «не дома», давно уже перестало беспокоить ее. Чтобы преодолеть его, она сразу же бросалась наводить порядок, распаковывать коробки, распихивать вещи по углам — чтобы свои книжки на полке, а на столе — свои чашка и заварочный чайник, чтобы любимая ложка и набор ножей, чтобы плечики с юбкой и блузками, чтобы тапочки у порога, чтобы… Порой структурирование пространства переходило в ночь, и соседи на утро смотрели на нее смурно: кто она такая, они здесь всю жизнь, а из-за нее уже не протолкнуться в коридоре, не попасть в ванную…
Однако в этот раз Женева нерешительно стояла посреди комнаты. Что-то удерживало ее от обживания новой территории. Окурок между рамами, клочья пыли в углах, продавленный диван, обшарпанный стул (и почему хозяин не сказал про пропавшего — почему-почему, что за ерунда), не в них причина ее нерешительности. И не в холоде: через окна сифонит, а на улице по ночам уже минус. Она огляделась еще раз, остановила взгляд на своем отражении в большом запыленном зеркале шкафа, старого, несовременного. Взяла стул, смахнула с сиденья пыль, поставила спинкой к зеркалу и уселась лицом к отражению, вызывающе раздвинув ноги. Отражение проделало то же самое, дробясь на зерно слоем пыли и мелкой сетью трещинок в отражающем слое. Женева сменила позу: села в профиль, откинулась на спинку, зажала между пальцами незажженную сигарету. Потом повернулась спиной, резко вздернула голову, от чего волосы наползли на лицо. «Боже мой, ретро какое», — подумала Женева, приглядываясь к своему отражению и дорисовывая воображением узорчатую рамку.
Вдруг зазвонил мобильник. Она выдернула из сумочки трубку, ответила.
— Привет! — Это был Сергей. — Помощь нужна? Я здесь недалеко. Могу подойти.
— Не стоит. Сама справлюсь. Не в первый раз.
Бросив трубку обратно в сумочку, Женева подошла к шкафу. Поводила по пыльному стеклу пальцем, оставляя образец странной каллиграфии. Палец соскользнул на створку, натолкнулся на ручку. Другие пальцы присоединились к указательному, лаская кругляшку. Шкаф — Женева поняла это сейчас, — именно он каким-то необъяснимым образом вернул к жизни позабытое чувство. Осмотрев его снаружи, она заметила, что тот неплотно приставлен к стене: в зазор можно было легко просунуть руку.
Вынув из сумки трубку, она позвонила Сергею.
— Слушай, если не сложно, зайди. Шкаф надо подвинуть.
— Буду через десять минут.
Через десять минут он был. С сумкой через плечо, с пакетом в руке, в котором — якобы случайно — бутылка вина и пирожные. У него все было «якобы случайно», почему-то он считал, что все события в жизни случайны не менее чем сама жизнь. И потому сидел на скамейке в соседнем от ее конторы дворе, то и дело поглядывая за угол, чтобы «случайно» встретиться с ней на улице. Мило, конечно.