Тридцатилетняя война (Норин) - страница 21

Валленштейн постепенно нарастил свою армию до 140 (!!!) тысяч человек. Чтобы понимать масштаб явления. По тем временам 12—15 тысяч человек – уже полноценный самостоятельный корпус. 20—25 – эти ребята собираются на генеральное сражение. 30+ – это вставай, страна огромная, такая толпа собиралась за всю Тридцатилетку пару раз всего. То есть, Валленштейн мог вести, грубо говоря, четыре войны разом и еще иметь резерв. Где, спрашивается, он брал деньги? Император, конечно, давал субсидии, но не на 140 же тысяч. А все просто, он расквартировывал армии на тех землях, по которым шел. И обдирал их как липки. Вообще, он старался не то чтобы не беспредельничать, но вносить в беспредел какую-то организацию и начала порядка. Солдатам платили жалование более-менее исправно, да и чего не платить, когда денег реально много. На города накладывались контрибуции, грабеж шел организованно. Другое дело, что когда у меня есть мушкет, а у тебя нет, то тут обстановка сама располагает к веселью. Вот как раз в это время Тридцатилетка окончательно приняла чудный вид, который стал ее визитной карточкой. В одном городке бойцы перепились в подвальчике и начали палить из окошка по ногам прохожих. В какой-то деревне ландскнехты проводили натурные испытания мушкетов на хорошо зафиксированных крестьянах. Бюргеров ради смеха привязывали к лошадиным хвостам и пускались рысью. Сексуальное насилие стало частью повседневной жизни и сопровождалось адскими развлечениями, типа запихивания пороховых зарядов в интимные отверстия и поджигания задниц в буквальном смысле. Крестьяне ненавидели солдат, и если те попадались малой группой или в одиночку, их жизнь становилась подобна детской рубашке – коротка и изгажена. На этом фоне во многих деревнях старались обзавестись оружием, поэтому рейды за провиантом напоминали небольшие военные операции: в деревеньке можно было наткнуться на что угодно, включая фальконет, приныканный в амбаре. Понятно, что от организованной роты крестьяне не смогли бы отбиться, но вот маленький отряд мародеров рисковал тем, что порох в задницы запихнут уже им.

Картина называется «Перекличка после грабежа». Личный состав сыт, пьян, материально обеспечен и сексуально удовлетворен. Можно смело идти загаживать следующую область.

Курфюрст Бранденбурга отправил послов к Валленштейну с просьбой прекратить бесчинства, но допустил ошибку: в письме он назвал Валленштейна «досточтимым другом», а надо было «Досточтимый господин и друг», поэтому его даже слушать не стали. С этим панком даже император не мог ничего особо поделать. Самое смешное, в это время даже войны-то толком не было. Датчане были выбиты из материковой Дании и сидели как мыши на островах, остатки мансфельдовцев ушли наниматься к шведам в Польшу (те как раз там воевали), то есть, боевых действий-то уже и не велось почти. Кое-какие протестантские города на Балтике осаждали, и все. И то вопрос, их осаждали потому, что они примкнули к протестантскому альянсу, или они примкнули к протестантам потому, что на них положил глаз Валленштейн.