Тридцатилетняя война (Норин) - страница 32

Вечер прервал это громадное кровопускание. Шведы и саксонцы потеряли пять с половиной тысяч убитыми. Имперцы лишились семи с половиной тысяч погибшими и девять тысяч бойцов попало в плен. На следующий день их добровольно-принудительно перевербовали в шведскую армию.

Впервые за тринадцать лет протестанты одержали победу. И какую! Брейтенфельд сразу резко изменил весь баланс сил в Тридцатилетней войне.

Победа при Брейтенфельде сразу радикально изменила расклад сил. До высадки шведов Густава Адольфа на континенте протестанты чувствовали себя полностью разгромленными, теперь же бояться настало время императору. Остатки имперской армии без казны и пушек (неизвестно, кстати, что хуже) откатились в Верхний Пфальц и на Везер. Замечу, что полевая битва автоматически ничего победителю не давала, Густаву Адольфу еще только предстояло конвертировать успех на поле брани в политические дивиденды и захват территории. И первым, кто помог ему в этом, оказался… Валленштейн.

Опальный имперский полководец из-за своей отставки затаил на католических князей и лично императора некоторое хамство. К тому же, после разгрома злосчастной армии Тилли, его личные владения в Богемии оказывались на линии огня. Ну, и наконец, ласт нот лист, Валленштейн хотел нажать на императора, чтобы вернуть себе командование. Наш военный олигарх предложил Густаву сдачу Праги. Так он убивал сразу несколько зайцев. Густаву не приходилось насиловать там, где ему предлагали любовь, читай, Богемия передавалась из рук в руки целехонькой. Императора сдача Праги сразу довела до заикания, но что он мог поделать.

Шведский марш

Тем временем, альянс Густава Адольфа с саксонцами засбоил. Иоганн Георг потерпел полное банкротство: его армия удрала с поля выигранного сражения! Даже о формальном равенстве со шведами теперь речи не шло. Но, по крайней мере, он мог работать поддержкой штанов: именно саксонцы заняли Богемию после того, как Густав договорился с Валленштейном. Сам шведский король тем временем шел по Германии, сдерживаемый не столько войсками Тилли и Паппенхейма, сколько необходимостью утрясать оргвопросы и насаждать повсюду гарнизоны.

Иоганн Георг Саксонский. С одной стороны, Саксония воевала без всякого блеска, с другой – политиком он оказался не худшим, и пересидел живым и дома всю войну – несмотря на склонность топить все чувства в вине. Правда, Саксония к моменту окончания перформанса была сильно помята.

К Густаву присоединялись протестантские князья, повылезавшие из всех щелей, куда их затолкали раньше Тилли и Валленштейн. Среди прочих, под его знамена пришел Бернхард Саксен-Веймарский, своенравный, упрямый и амбициозный сукин сын, запомните его, он нам еще встретится. Войско Густава не уменьшалось в числе от болезней и боевых потерь, а росло за счет контингентов германских князей и наемников. К тому же, он все еще старался держать дисциплину и по крайней мере, те шведы, которые реально шведы, еще платили за конфискуемых гусей. С князей Густав организованно тряс золото добрым словом и пистолетом, но не лютуя чрезмерно, что-то подбрасывала Франция, и в общем, того организованного беспредела, который устраивал Валленштейн, и неорганизованного беспредела, который царил при Тилли – не было. Это все здорово добавляло Густаву очков, и он продолжал по ходу движения собирать земли. За несколько месяцев он взял под контроль чуть не пол-Империи, католики сопротивляться не могли, а протестанты были готовы ему ноги мыть и воду пить. Чистый блицкриг.