Люди времен Второй мировой войны вообще не задумывались о дальнейшей судьбе отходов, когда выбрасывали мусор в баки, чтобы его сортировали другие. Сегодняшние «производители мусора», раскладывающие свои коробки от айфонов по синим контейнерам и выставляющие их на обочину, гордятся собой. Но ни то ни другое фактически не помогает реальным переработчикам – компаниям, которые на деле превращают отслуживший материал в новые вещи. Именно поэтому после катастрофического результата сбора алюминия в 1941 году федеральное правительство обратилось к обычным торговцам мусором и утилем с просьбой заняться обработкой вторсырья в военное время.
В первой половине XX века индустрия утилизации отходов – тряпья, бумаги, металлов, костей и прочего – быстро росла. По данным Карла Зимринга, в Детройте (родном городе Леонарда Фрица) она раздувалась, словно воздушный шарик: в 1890 году здесь функционировало 60 фирм, в 1910-м – 127, в 1920-м – 296. К 1948 году в Соединенных Штатах насчитывалось 3044 компании, занимавшихся только черными металлами, а их оборот продаж, по данным бюро переписи за тот год, составлял почти $1,7 млрд[27]. Однако это было ничтожно мало по сравнению с послевоенным временем, когда процветание Америки создало самый богатый потребительский класс в истории, а вместе с тем – и соответствующий мусор. Американский мусорный бизнес, которому насчитывалось уже больше 100 лет, еще только начинал разворачиваться.
$186 тысяч, полученных Леонардом Фрицем от продажи окалины компании Armco Steel, ушли на товары, которые позднее превратятся в ценный металлолом, – товары, сделавшие американскую отрасль переработки отходов индустрией с сегодняшним годовым оборотом (минимум) $30 млрд. Заплатив младшему брату Рэю и двум парням, знакомым по школе, Фриц купил три автомобиля «форд». «Конечно, все полицейские нас останавливали и предупреждали, они считали, что мы без гроша, – говорит он с сиплым смешком. – Они останавливали нас, детей, выясняя, все ли тут чисто. Я водил новехонький “линкольн”». Для матери Леонард купил дом и «понтиак» с откидывающимся верхом. Оставшиеся деньги – весьма немалые – он держал в коробках от сигар: «Банкам я не доверял».
Однако он доверял своему деловому чутью. Деньги за окалину позволили ему купить грузовики и оборудование, нанять работников и предлагать лом в больших количествах. В удачные недели он зарабатывал $1800, в неудачные – заработок падал до «семисот, восьмисот баксов». Жизнь была комфортной, но, когда разразилась Вторая мировая война, Фриц тут же записался добровольцем в армию. «Знаете, я испытывал такие героические чувства, – говорит он и делает паузу. Единственный раз за два часа беседы он не может найти слова, точно объясняющие, почему он поступил определенным образом. – Воодушевление… видите, тела у меня уже нет, фигура не та, но в голове все еще то же воодушевление».