Прелесть этой истории в том, что мальчик очевидным образом неправильно понял общеупотребительную метафору. Мама, скорее всего, сказала сыну, что тот станет похожим на рака – имея в виду, что он покраснеет, обгорев на солнце. А воображение мальчика нарисовало не красный цвет, а клешни.
Метафоры следуют строгим подразумеваемым правилам[172]. Обычно основа (рак) сравнивается с объектом метафоризации (обгоревший на солнце человек). Значение имеет лишь одно свойство. У рака их много: клешни, экзоскелет, фасеточные глаза на стебельках, но от человека, к которому обращена метафора, ожидается, что он поймет, какое то самое ключевое свойство предназначено для переноса. Мы все интуитивно пользуемся метафорами именно так.
Когда ученый говорит: “Сознание – это иллюзия”, то, как мне думается, большинство людей неявно трактуют это утверждение как метафору. Основа метафоры – зрительная иллюзия – обладает многими возможными свойствами. Предмет может казаться больше, чем есть на самом деле, или более наклоненным, или более удаленным. Неподвижный предмет – восприниматься движущимся. Выпуклая поверхность – вогнутой. Но, когда слово “иллюзия” используется в контексте метафоры, оно как будто может значить только одно. Люди выделяют единственное ключевое свойство: они приравнивают иллюзию к миражу. Когда вы видите мираж, вам кажется, что нечто присутствует, хотя на самом деле его нет. Вы не ошибаетесь в размерах или деталях, вы ошибаетесь в самом существовании предмета.
Вот пример. Представьте, что друг жалуется вам: “Профессионализм моего начальника – чистая иллюзия!” Он не имеет в виду, что начальник профессионал, но не совсем такой, как вы могли бы ожидать (а может быть, он даже лучше, чем вы думали). Нет, друг хочет сказать вам, что его начальник на самом деле вообще не компетентен. Называть нечто иллюзией в контексте метафоры – значит отрицать само его существование.
Если вы заявите, что сознание – иллюзия, большинство людей воспримет это совсем не так, что “сознание по сути напоминает зрительную иллюзию: настоящая обработка информации в наших головах слегка отличается от картины, которая представляется нам на основе интроспекции, поскольку мы делаем свои выводы на основе несовершенной внутренней модели – все это напоминает зрительную иллюзию”. Нет, это поймут в том смысле, что за иллюзией ничего не стоит. Там нет даже “там”[173]. Сознания не существует, никого нет дома. Такое представление покажется большинству людей абсурдным.
Как я уже писал в предыдущих главах, в теории схемы внимания сознание – никакой не мираж. Это упрощенное, несовершенное, но все же отражение реально существующего явления. Мозг действительно захватывает информацию и глубоко ее обрабатывает. Когда мы сообщаем, что переживаем осознанный опыт, мы даем слегка схематизированное изложение этой буквальной истины. На самом деле, там есть “там”. Сознание напоминает иллюзию в техническом смысле, поэтому теория схемы внимания является иллюзионистской технически. Но сознание не является иллюзией в том смысле, в котором эту метафору поймет большинство.