В комнате, где он припал на колено, перевязывая бечёвкой стопку журналов, уже отвердели пласты дыма. — Чего-нибудь хочешь? сказала она в дверях, — на завтрак в смысле? Он уже пил кофе, ответил он, не поднимая взгляда, об остывшей чашке у переполненной пепельницы, затягивая узел. — Тебе помочь?
— У тебя есть мешки для мусора?
— Я посмотрю… но взамен вошла, минуту постояла над ним, перебирая, откладывая одно ради другого, — ой смотри! Что это.
— Это? Это называется полосатый малахит.
— Ну разве не замечательный. Какой зелёный, никогда не видела такой замечательный зелёный… она повернула в руке грань камня, — откуда он? Из Катанги, просто сульфид меди ничего особенного, продолжал он, снова присев смахнуть паутину с кипы издательских гранок вдобавок к мусору на столе когда — Ой смотри! настоящая? Она развернула полосы на морде с дырками, скудную ощетинившуюся гриву — это ты подстрелил?
— Подстрелил?
— Ну в смысле, в смысле если зебр стреляют, их стреляют? в Африке?
— Стреляют… и он сел, разравнивая папиросную бумагу, выстукивая на неё табак, глядя, как она что-то берёт, что-то откладывает, полевой бинокль, повернутый на него не той стороной, изучая с этого расстояния так же пристально, как его руку, его лодыжку, как исследовала тонкую синюю вену кончиком языка, словно, вороша её кровать, он ненароком заключил какой-то договор, ему сдавались ущелистые закоулки её тела, а она теперь ворошит его жизнь, поднимает из мусора жёлто-оранжевый камень, роняет обратно ради глянцевого разноцветного квадратика.
— Это ты не выбрасываешь?
— Почему бы и нет.
— Но это же красиво. Что это.
— Северный конец Великого Разлома, спутниковое сканирование. Ты держишь вверх ногами.
— Ой. Она выпустила на пол, — я думала это картина, и теперь она перебирала страницы в папке с печатными страницами, — но всё это ты написал? да?
Он закурил скрученную сигарету. — Ты вроде бы сказала у тебя есть мешки для мусора?
— Но это ты? В смысле ты сказал ты не писатель.
— Я не писатель миссис Бут! Я, а теперь можете, мешки для мусора вы можете…
— Миссис Бут?
— Да, он снова встал, — можешь найти мешки…
— В смысле честное слово, миссис Бут? Она опустилась на перевязанные журналы — будто ты только что вошёл в дверь как, как какой-то коллектор или ещё кто ты даже не, нет не надо гладить, нет! Она потянулась что-то схватить, что угодно, вытащила за шкирку обтрепанные складки шкуры зебры и села разглаживать, от белой полосы к чёрной, — я не писатель миссис Бут. В смысле это даже не имя моё имя Элизабет, она ткнула на страницы в папке — и в смысле если я не миссис Бут и ты не писатель тогда что всё это такое.