— Чего он хотел? раздалось из открытой двери.
— Поговорить с вами, сказал только что хочет поговорить с вами, ответила она внутрь комнаты, где возвышались стопки книг, прислонённые к резной орехового дерева колонне, до самых завитков, к ножке чего-то, к буфету, к серванту, стояла неподвижно и оглядывалась, будто искала, чем заняться, оправдать свое присутствие на кухне, собственной кухне, в собственном доме, стояла с пустыми руками, глядя на телефон, пока тот не зазвонил. — Да? Да это говорит… А… голос упал, она отвернулась от пустого дверного проёма, — приём у доктора Террановы, да… Нет это в связи с, с моим… она дошла до конца стола, насколько позволял провод — в связи с крушением самолёта да но не, в смысле не мой иск а моего мужа… голос стал ещё тише, — его сопутствующий иск ввиду неисполнения моих, моих обязанностей из-за травм… что? Нет-нет моих, моих супружеских обязанностей ввиду… Что, сейчас? или когда это произошло… и почти шёпотом — сколько мне лет, сейчас мне тридцать три, я… нет я сказала трид… Нет сейчас не могу, сейчас не могу рассказать всё вам лучше… нет вам лучше перезвонить.
Оседающий неподвижными слоями дым перекрыл дверной проём. Там уже был свет, и звук движения, стула или выдвинутого ящика. Она нашла чашку из-под утреннего кофе и прополоскала в раковине. Дымка легла на террасу так же безлико, как сам день, встреченный и тут же забытый, чтобы только часы отмеряли его ход, и развернула её, так же резко, как её же взгляд, обратно к входной двери полосовать сырыми комками полотенца стеклянные панели по тени там, снаружи, отталкивающейся своей метлой и замирающей на каждом третьем шаге, каждом втором, таращась перед собой, пытаясь сориентироваться.
Она вздрогнула от громкости собственного голоса, когда тот наконец снова раздался: — Алло?.. обретая уверенность с каждым словом, — нет сенатор мне ужасно жаль, Пола нет… говоря в трубку, мимо трубки в открытую дверь — по-моему он планирует очень скоро приехать в Вашингтон, ему пришлось улететь что-то внезапно потребовало присутствия в связи с, прошу прощения?.. набирая самообладание и даже радушную снисходительность, — ужасно любезно с вашей стороны но честное слово не могу ответить, мы хотели отлучиться на несколько дней в Монтего-Бей с друзьями если у Пола получится найти время но вы же сами знаете как он занят из-за… и внезапно открытый проём исчез, дверь с силой задвинулась, даже стукнула, — ничего нет, сейчас я не могу говорить, я буду… голос упал, — хорошо тогда попозже, попозже…
Стоило ей замолчать, как раздражение перешло из её голоса в движение рук, снова полосовавших «Пока нам шили чепчик, лик наш стал не мил», стекло вышивки; разбирающих утреннюю почту: от доктора Юнта, доктора Киссинджера, «Дэн Рэй, оценка страховых убытков», — скомкать и выбросить; от «Склада В & G», Американского онкологического общества и Национальной стрелковой ассоциации — в сторону неоткрытыми; глянцевый поток от «Христианского восстановления для американского народа», флаер-гармошка общественного колледжа с предложениями миникурсов «Борьба со стрессом», «Уверенность в себе и успех», «Рефлексотерапия», «Шиацу», «Гипнокибернетика» и «Ваше творческое Я»; а также «Флористы Золотого побережья» — распечатать: цветочная композиция за 260 долларов? Поднявшись до глаз, досада цеплялась за всё, на что она их обращала, прежде чем сами глаза зацепила непоколебимая усмешка воина-масая на обложке журнала, лежавшего вместе с «Таун энд Кантри» и «Нэшнл Джиографик» на кофейном столике, и она взялась за книгу о птицах в поисках убежища среди веретенников и кроншнепов, бекасовых, кулика, наведённый ими покой слетел со скоростью перелистнутой страницы, и уже по дороге через кухню, чтобы постучаться в белую дверь — Мистер Маккэндлесс?