Тот пожал плечами:
— Ближе, чем ты, с ними мало кто знаком.
— Случайно вышло, — вздохнула я, вспомнив грустную историю приключений на Драконниде.
— Но я не понимаю, зачем меня им отдавать, — дотронулась до моей руки Пресветлая, возвращая к действительности.
— Они наверняка знают, где обучают демиургов, — важно ответил Филипп и, видя, что Лавиньш его слушает, продолжил поучать. — В таком важном деле, как создание и управление миром, необходимы знания, опыт и наставничество.
Мы с Инком переглянулись и мысленно хихикнули — кот обожал быть в центре внимания, а тут целая богиня внимает его речам.
Но блеснуть ораторским мастерством я фамильяру не дала. Нежно потрепав по холке, спросила:
— Может быть, ты знаешь, как призвать улучшителей?
Филипп сначала пристально посмотрел на меня, потом медленно перевёл взгляд на Стража.
— Она правда не понимает или кокетничает?
— Зная Агапи, думаю, что действительно не понимает, — последовал ответ, который ещё больше запутал смысл разговора.
Я ссадила кота с колен, встала на ноги, упёрла руки в бока и нахмурила брови.
— Вы можете говорить нормально, а не шарады загадывать?
— Тебе нормальным русским… хм… Инк, на каком языке мы сейчас общаемся? Я уже запутался в разнообразии вселенской лингвистики, которой невольно обучился, — отвлёкся кот от темы.
— Основной язык моего народа называется пашун. Есть несколько диалектов: столичный — он считается официальным языком, загорский — это язык кочевых народов и южноокраинный — язык южных провинций, которые пострадали от эпидемии. У вас троих идеальный столичный диалект, — развёрнуто ответила Лавиньш Филиппу.
Кот прижал лапку к груди и склонил голову в знак благодарности за консультацию. После чего повернулся ко мне, растерянно наблюдавшей за этой абсурдной сценой.
— Так вот, я тебе на идеальном столичном диалекте пашун говорю: хочешь помочь, зови своих динозавров!
Неровная поверхность обломка скалы острым выступом больно упиралась в плечо, но я не в силах была переменить позу или место. Воспоминания поглотили меня. Трогательный бирюзовый хвост маленького рутлы, закрученный в колечко. Его лучистые глаза, которые заставляли откликаться и вибрировать каждую клеточку моего тела. Наивные вопросы грустного, потерянного ребёнка. И прощальный взгляд, когда он уходил вслед за старшими.
Я вздохнула и ещё крепче сжала в руках чешуйку с шеи моего товарища по узилищу: «Рутлочка мой».
— Агапи, — выдохнул кто-то моё имя теплым дыханием в лицо.
Открыла глаза на призыв и утонула во взгляде самых прекрасных очей Великой Вселенной. Оттолкнувшись спиной от камня, распахнула руки и обняла насколько смогла голову «моего личного динозавра».