Не теряя времени, ошпариваю Шартер новой псих-волной:
— ОТОШЛА. ОТ. НЕЕ. ДРЯНЬ.
Громко задышав, Шартер отшатывается. Холмообразные груди ходят волнами, акульи клыки прокусывают нижнюю губы до крови. В красных глазах пляшет блеск возбуждения вперемешку со страхом. Шлюхоход-Генерал и ее тоже достал.
Хватаю Серебину поперек тела и единым махом перекидываю пернатую себе на плечо. Лысая голова ударяет меня по спине.
— Я порву тебя и… трахну, — шипит ведьма, тряся черной копной волос в попытке справиться с лавиной противоречивых чувств. — Нет, сначала трахну, потом порву. Эй, ты куда!
Последнее предложение звучит даже жалобно. Но экскьзьми, я уже выпорхнул в окно. Встречный ветер бьет в лицо, пышная задница Сербины трепыхается на плече, крылья машут часто-часто, как у колибри, набирая скорость… Ай, нет, долбаная ведьма опять их скрутила. На чертовых змей мой Отвод не действует, так как это не одушевленный свинец, а живые твари. Короче, мы падаем прямо на трассу. Прямо на подмигивающие нам красным задние огни. Крик Сербины смешивается с воем ветра.
Выпускаю паутинку. Концы лесок обматывают перила эстакады и мы повисаем под мостом. Внизу проносится кабриолет с тусящими девчонками в топлес. Пьяные визг и смех. Музыкальные колонки изрыгают попсу. Раз патрули не остановили, значит, чьи-то дочки. Русский блат — великая сила. Подбуханные девки задирают подбородки, тряся сиськами и оплескивая полуголые тела шампанским.
— Ух ты ж!
— Походу мы пережрали, подружки!
— Ага, ну ничего, щас два пальца в рот — и по-новой.
— Карлсон, давай к нам!
Идея быть обрызганным алкашкой и обтертым мокрыми грудями меня как-то не прельщает. Но пернатую девчонкам скидываю — на заднее сиденье, точнехонько между двух пьянчужек. Чему те радуются.
— Вау, подарок! — хлопает в ладошки одна. — А чего ты лысая, дочка Нагиева?
— А ей идет! — другая гладит по макушке оторопелую Сербину.
Тачка уносится в серые ночные сумерки, а я спрыгиваю на двойную сплошную между двумя потоками. Водители жмут на гудки, крутят пальцами у висков. Какой-то таджик матом кроет, угрожает «зарежу». Не обращаю внимания. Львам должно быть плевать на собачий галдеж.
Балласт в виде пернатой сбагрен. Сейчас найду и наваляю тем недодемонам неясным. Одного прикончу, другого живьем схвачу, чтобы поспрашивать.
Сбоку мелькает черный росчерк. Резко уклоняюсь от летящей в лицо змеи. Оборачиваюсь — через трассу несется молоторукий. Вывихнутая нижняя челюсть торчит в сторону, в багровых глазах горит бешенство. Машины с визгом останавливаются перед ним, от вида красного монстра водители вжимаются в кресла, протирают глаза, но нет, им не чудится.