* * *
Мы знали, что обязаны будем скрываться.
— Твой муж меня тут же пристрелит, если узнает, — гладя меня по волосам, улыбался Каллен. — И с тобой что-нибудь сделает. Ему по статусу не положено такое прощать, детка.
И я заглядывала в его глаза, в зеленый металл, не тронутый улыбкой, и понимала: я сама с собой что-нибудь сделаю, если такое случится.
Однако был один человек, который оказался в курсе тщательно скрываемой тайны.
В последний день фестиваля я нарядилась в ужасно неудобное, но шикарное платье. Зеленое, облегающее и длинное. В разрезе подола то и дело мелькала обнаженная нога, и Эдвард с невозмутимым лицом шепнул, когда я стояла на красной дорожке, что бы он со мною сейчас сделал и как этот разрез ему нравится.
Одному из репортеров наверняка удалось заполучить снимок, где мои щеки заливает румянец, а глаза лихорадочно отблескивают.
Приблизившаяся после церемонии вручения наград Джесс была одета в короткое черное платье с умопомрачительным вырезом на спине. Ее точеная фигурка соблазнительно смотрелась в дорогом наряде.
— Мои поздравления, — оскалилась она. И окинула взглядом Эдварда. Куда смотрели его глаза, я не представляла: он снова нацепил очки. Но понадеялась, что куда-нибудь подальше от шикарных ног поздоровавшейся блондинки. — Хоть и не «Лучшая актриса», но приз за лучший сценарий — ваш.
— Это та, что подвигла тебя на побег тогда? — холодно осведомился Каллен у самого моего уха.
Я кивнула, чуть развернув к нему голову. Когда его губы оказывались так близко, мне стоило неимоверных усилий держать себя в руках.
На лице подруги расплылась хищная улыбка. Она растягивала губы, и обнажались жемчужные маленькие зубки, а глаза ее щурились в довольстве.
— Я была права, не так ли? — протянула Джесс. — Я в таких делах никогда не ошибаюсь.
— О чем ты? — я сохраняла максимум спокойствия.
— А то ты не знаешь, — фыркнула та. И как можно тише шепнула: — Если не хочешь, чтобы все узнали, держитесь друг от друга подальше.
Напоследок она подмигнула мне, сложив в воздушном поцелуе густо накрашенные губы.
Джессику я провести не могла.
То время, что нам отвела судьба, закончилось слишком быстро. В аэропорту меня как обухом по голове ударили: все, финита ля комедия. Теперь я шла позади и наблюдала, как Каллен бодро шагает к регистрационной стойке.
Я же хотела остановить время. На этой стороне океана у нас еще была возможность побыть вместе, своровать пару счастливых мгновений, вдыхать только воздух нашего с ним мира, отдающий морем и сандалом. Когда самолет совершит посадку в США, неизвестно, что с нами станет.