— И что теперь? — спросил я.
Сиер Нилран пожал плечами.
— Главы семей ещё не приняли новое решение, — сказал он. — Мой отец считает, что необходимо сделать тайным новое предложение: открыть им кое-какие тайны клана, дать понять, что Сиоль более ценен, чем можно предположить. Но… наши семьи слишком привыкли к осторожности. Не так просто решиться выдать чужакам свои секреты. Однако я уверен, что уже на следующем совете главы выработают новый план по спасению клана.
Постучал курительницей.
— А ты, племянник не переживай. Что бы ни решили кит Сиоль — на наших с тобой договорённостях это никак не скажется. Всё, что обещали, мы выполним. Не сомневайся.
— Не переживаю, — сказал я. — А о чем именно…
Хотел спросить дядю, о каких секретах Сиоль хотят рассказать тайным.
Но не успел.
Потому что около стены кабинета бесшумно появился диск портала.
Сиер Нилран перебил меня:
— Молодцы. Вовремя.
Выбрался из-за стола.
— Не будем задерживаться, — сказал он. — После договорим. Пора уходить. Племянник, Тилья, поторопитесь. Не время пить кофе. У нас на вечер запланировано много дел.
Третье слияние с саламандром я перенёс на удивление легко. В этот раз не упал без памяти, стерпел боль. Во время ритуала старался сконцентрировать внимание не на болевых ощущениях, а на привкусе от выпитого эликсира. Раньше я не замечал, насколько он мерзкий! А после сумел порадоваться, что обошёл дядю: тот утверждал, что лишь после пятого слияния впервые покинул Зал призыва «на ногах».
Улыбкой ответил на встревоженный взгляд подруги. Отметил, что та выглядит уставшей. Сегодня именно Тилья командовала группой призывателей. Как она объяснила мне раньше, её задачей было сделать «прокол» и отыскать за пределами нашего мира огнедуха. На мой неискушённый взгляд, Тилья справилась со своей задачей хорошо — никакой разницы между тем, что происходило на этом и на прошлом ритуалах, я не заметил.
Влил в себя полкувшина воды, ответил на вопросы сиера Нилрана о моём самочувствии. Рукавом халата вытер со лба пот. Сам доплёлся от Зала призыва до своей комнаты — лишь изредка опирался на дядино плечо. Царившую в замке прохладу не ощущал. Из-за поселившегося внутри меня саламандра казалось, что я вновь оказался на раскалённых солнцем улицах Селены.
Когда дядя ушёл, я позволил себе убрать с лица маску спокойствия. Поморщился от боли — с момента слияния та утратила остроту, но не исчезла. Растянулся на кровати. Мысль о том, что утром мне вновь предстоит выдержать ритуал, вызывала испуг и тошноту. Сам над собой пошутил: напомнил, что слоны ничего не боятся. Приказал себе успокоиться.