– По прибытии на место первым делом нас всех изобьют, просто чтобы научить покорности, – предупредил он. – Однако бить будут так, чтобы не покалечить, иначе мы не сможем работать.
Моя спина ещё не зажила после порки на аутодафе, которая толпе зевак показалась недостаточно жёсткой. Со стороны, может, и виднее, но я знал, что рубцы в память о той экзекуции останутся на моей спине до конца жизни, сколько бы она ни продлилась.
– Приговорённым к пожизненной каторге и рабам на лица ставят клеймо, – рассказывал полукровка.
Это мне было известно. Я видел много клейм на щеке у казнённого на моих глазах беглого раба.
– Приговорённые к пожизненной каторге выполняют самую тяжёлую и опасную работу – выламывают руду в забое. – Произнося это, полукровка покосился на меня.
Все рядом знали о моём пожизненном сроке, но считали имперцем-вероотступником. Да и мой новый приятель не высказывал признаков того, что догадывается о моей смешанной крови.
– Породу крошат железными кайлами и сгребают лопатами в корзины, – продолжал видавший виды сиделец. – Обвалы там – самое обычное дело, и многие гибнут, впервые спустившись в шахту и лишь пару раз ударив киркой.
Господин Фируз говорил мне, что владельцы шахт экономят даже на бревенчатом крепеже для стен и потолка штолен. Большое количество древесины требовалось на топливо для плавилен, а доставлять её требовалось издалека. Замена работников обходилась дешевле, чем брёвен.
До рудника мы добирались чуть больше двух недель. Ворота распахнулись, и мы вошли на замкнутую задымленную территорию, где всё было подчинено одной цели – силой вырвать у сопротивлявшейся этому произволу горы драгоценный металл. В горе прогрызали туннели, выносили наружу тысячи и тысячи корзин с рудой, дробили её и промывали в водах стремительной реки, протекавшей у подножия горы. Повертев головой, я заметил одинокое дерево – могучий дуб, уцелевший потому, что считался священным деревом у эльфов. И мне вспомнился предсмертный выкрик казнённого раба: «За самым могучим руфусом ищи подземный ход!»
Только руфус тут рос один, а слово «за самым» предполагало наличие нескольких деревьев. Тонкий лучик моей надежды осуществить побег погас так же быстро, как и появился.
Закованные в цепи, мы оказались на территории, обнесённой высокой оградой, и я продолжил скрупулёзное изучение всего, что нас окружало: чёрный зев шахты, грохочущие измельчители, чадящие мастерские по очистке породы, дымные, издающие звон кузницы и длинные, зловонные, закопчённые бараки для каторжан. Над всем этим господствовал высокий, массивный, огороженный специальной стеной дом хозяина рудника. С особым вниманием я присмотрелся к оштукатуренной наружной стене, сложенной из толстых, необожжённых кирпичей. Рано или поздно, но я обязательно выберусь за неё и навсегда распрощаюсь с этой угрюмой дырой.