– Эй, парни, – подал голос подошедший эльф, изображавший старуху с осликом, – этого малого я сцапал. Мне положена особая доля! – с вызовом воззрился он на их вожака, того, который осматривал моё лицо. – Эй, Одулин, слышишь меня? Мне положена особая доля, это будет по справедливости.
Услышав имя, я вздрогнул.
– Это я набросил на него петлю, – возразил эльф, которого назвали Одулином. – Он от тебя удрал.
– Но это я заставил парня клюнуть на наживку и выскочить из укрытия.
Я присмотрелся к белоголовому, с которым спорил эльф в женской одежде, гадая, может ли он оказаться тем самым Одулином, которому я в те давние дни помог бежать? Кто он, этот вожак охотников по имени Одулин?
Уладив разногласия с погонщиком осла, Одулин объявил, что, поскольку отправляться на рудник сегодня уже поздно, они встанут лагерем прямо на месте. Что и было сделано: охотники распаковали припасы и развели костёр. Я присматривался к вожаку, и это привлекло его внимание.
– Чего уставился? – Он отвесил мне очередной пинок. – Если попробуешь навести на меня порчу, я велю изрезать тебя на мелкие кусочки.
– Я тебя знаю.
Он ухмыльнулся.
– Ты не один. Моё имя гремит по всему Калиону.
– Когда я видел тебя в прошлый раз и спас твою жизнь, это имя ничего не значило.
По правде сказать, я спас не его жизнь, а его гениталии, но для большинства мужчин это было одно и то же. Эльф стал старше, отрастил куцую бородёнку, но я уже не сомневался: передо мной тот самый раб.
Одулин уставился на меня, прищурившись.
– Что-то я не пойму, о чём ты это?
– Помнишь, тебя привязали к дереву у дороги на Ильму? Твой тогдашний хозяин собирался тебя оскопить. Я перерезал твои путы, и в результате без яиц в тот раз остался он.
Одулин пробормотал что-то себе под нос, что именно – я не разобрал, опустился рядом со мной на колени и пристально всмотрелся в моё лицо. Как я понял, он старался представить себе, как бы я выглядел без бороды и всех тех отметин, что наложили на мой облик годы.
– Потешаясь над тем, что ты назвал себя принцем, – напомнил я, – твой хозяин грозился кастрировать тебя на глазах у других рабов, в назидание, чтобы все знали, что бывает с непокорными. Тебя сильно избили и привязали к дереву. Да, вот ещё: твой мучитель швырнул в тебя камень и сказал, чтобы ты сожрал его на обед.
По лицу эльфа я понял, что не ошибся: он был тем самым Одулином, которого я спас много лет назад. «Жизнь – это круг, – любил повторять Пипус. – Если проявить достаточно терпения, всё рано или поздно возвращается на круги своя. Все наши дела, и злые и добрые, рано или поздно напоминают о себе».