Слитки серебра и золота складывались на железные полки и прочные железные столы. Казалось, это добро только и ждало, чтобы кто-то вынес его наружу.
Похоже, существовало лишь два способа проникнуть без дозволения внутрь – высадить дверь или проделать взрывом брешь в стене. И то и другое повлекло бы за собой тревогу и мгновенное появление солдат и надсмотрщиков за рабами.
Рикус углядел тайник, где хранили мешки для верчения. О них нам любезно рассказал инспектор, когда кожа на его пятках покрылась волдырями. Отчеканенные серебряные и золотые монеты ссыпались в мешки из грубой ткани – для уменьшения веса серебра и золота в сравнении с номиналом. Эта мошенническая уловка называлась верчением. Специально нанятые люди часами трясли и вертели мешки с монетами. Те тёрлись друг о друга, и хотя вес каждой отдельно взятой монеты изменялся незначительно, практически незаметно, на холстине оседала серебряная и золотая пыль. Когда через верчение проходили тысячи монет, количество полученного таким образом драгоценного металла оказывалось весьма существенным. На некоторых мешках даже сохранились следы серебряной пыли. Это, конечно, было сущей ерундой, но Рикус вёл себя так, словно выявил неопровержимые доказательства страшных злоупотреблений, и с несчастным помощником управляющего говорил сурово и резко, недвусмысленно намекая на неминуемую тюрьму, а то и виселицу. К тому времени, когда они с Рикусом удалились в кабинет чиновника, бедняга весь позеленел и обливался от страха потом. Через какое-то время мой компаньон вышел и, улыбаясь, подмигнул мне. Помощник же управляющего выскочил из кабинета как ошпаренный и вскоре под тем самым одиноким руфусом был установлен столик, и нас пригласили отобедать чем Единый послал.
– Ну и сколько ты из него выжал? – спросил я, когда мы утолили первый голод. – Небось, хорошо поживился?
Рикус посмотрел на меня искоса.
– Откуда ты знаешь?
– А откуда я знаю, что солнце восходит по утрам? – рассмеялся я. – Ясное дело, что ты не мог содрать хороший куш с бедолаги, готового в ногах у тебя валяться, лишь бы не отправиться в застенок. Но ты, конечно же, изначально намеревался поделиться добычей с напарником…
– Тысячу империалов…
Это, естественно, не сармийские десятинники, но сумма весьма внушительная.
– О Единый! – вырвалось у меня.
При нашей нищете это было целое состояние.
Я быстро произвёл в уме некоторые подсчёты. При скромной жизни этих денег должно было хватить нам обоим на год. Правда, Рикус, имевший привычку вылезать из-за карточного стола, только чтобы завалиться в постель со шлюхой, мог пустить их по ветру за неделю.