Я сидел, прислушиваясь к перестуку колёс, специально не глядя на своего спутника, но и не избегая его взгляда. После столь мучительной ночи меня охватило странное спокойствие. Такого я, пожалуй, не ощущал с тех самых пор, как полжизни назад стал беглецом в Ролоне.
– Ты не выразил соболезнования в связи с кончиной моего отца, чего можно было бы ожидать, – промолвил маркиз Амадей.
– Этот старик воплощал в себе зло и теперь прислуживает Тёмному, – заявил я, посмотрев ему прямо в глаза.
– Боюсь, Амадеус, нас, меня и Лафета, ожидает та же участь. Но да, в отношении усопшего ты прав. Признаюсь, я и сам его ненавидел. Предполагается, что каждый человек любит и чтит своего отца, но, увы, у нас в семье всё было иначе: ни я никогда его не любил, ни он меня. Он ненавидел меня за то, что я удался не в него, а в свою мать, человека мягкого, с его точки зрения – никчёмную мечтательницу. Он привёз её в Калион, потому что в Ренивьеде они почти разорились, и он своей злобой раньше срока свёл мою мать в могилу. Когда же понял, что я ещё более никчёмный человек, он вычеркнул меня из сердца и отстранил от дел, крепко взяв управление фамильным состоянием в свои руки. Будь у него хоть малейшая возможность избавиться от сына, уж он такой возможности не упустил бы.
– Убил бы тебя, как пытался убить меня? – произнёс я с неожиданно охватившей меня горечью.
– Я всегда был слаб, – вздохнул мой собеседник, глядя в открытое окно кареты.
– Но почему для него было так важно убить меня? Настолько важно, что из-за меня погиб Пипус?
– Лекарь Пипус был хорошим человеком, – покачал головой маркиз. – Я понятия не имел, что мой отец причастен к этому преступлению. Мне ведь сказали, что его якобы убил собственный воспитанник, и я это принял как данность.
– Ты поверил в это? И не понял, что за этим таится?
– Я уже говорил тебе, что не был хорошим отцом. Даже для Лафета, а уж тем более для тебя.
Я осознал, что маркиз Амадей – мой отец, в тот самый момент, когда увидел своё отражение в зеркале, в то время как они с Лафетом стояли на коленях возле умирающего старика. Стоило увидеть наши лица одновременно, и всё стало на свои места – я понял, что за странное ощущение не давало мне покоя, когда я смотрел на кого-то из них.
– И всё равно я не вижу в его мести никакого смысла. Пусть ты сто раз мой отец, но я всего лишь один из множества бастардов-полукровок в Калионе, где такого люда полным-полно. Ну спал ты с моей матерью и зачал с ней ребёнка – так поступают тысячи имперцев. Чем может ничтожный ублюдок заслужить ненависть, доводящую до убийства?