Обернувшись, я увидел, что друид по-прежнему безмятежен. Он продолжал смотреть прямо перед собой и попивать вино. Я подошёл к костру и опустился на колени рядом с наставником.
– Ты должен уйти, – заявил я старику. – Прямо сейчас.
Мне хотелось, чтобы он ушёл, пока головорезы не передумали.
– А почему бы нам не пойти вместе?
– Потому что мне нужно кое-что сделать здесь для них, – указал я пальцем на Рикуса и Фарида.
Друид покачал головой.
– Мы отправимся вместе. Ты мой помощник. Мои старые глаза нуждаются в тебе, ты должен показывать путь. Я подожду тебя здесь, пока ты закончишь свою работу. Только не доверяй этому сармийцу, тому, что с рыбьими глазами…
– Ты был мне отцом, и я люблю тебя, как отца. Прошу тебя исполнить мою просьбу. Немедленно отправляйся в Солу и жди меня там. Если ты этого не сделаешь, то моя жизнь окажется под угрозой.
Он не ушёл бы ради того, чтобы спасти себя, но старик хотел защитить меня. Я проводил его вместе с осликом и собакой до дороги в Солу и вернулся в лагерь после того, как целитель скрылся из виду. Мысли о собственном побеге я упорно гнал, ибо слишком хорошо понимал, что, если я убегу, Фарид тут же отправится в погоню за наставником.
Вернувшись, я увидел, что Фарид, Рикус и полукровки собрались вместе и что-то обсуждают.
– Подожди нас вон там, – велел Фарид.
Сидя на корточках, я издали наблюдал за ними, делая вид, будто чрезвычайно увлечён рисованием палкой на земле эльфийских знаков. Пока Фарид говорил, Рикус как бы ненароком бросил взгляд в сторону рощи. Я услышал, как Фарид сказал, что не важно, днём это произойдёт или ночью, а Рикус добавил, что ночью мальчишка не сможет ничего рассмотреть.
– Тогда я пока позабавлюсь с одной из шлюх того торгаша, – заявил Фарид.
На этом их совещание закончилось, и сармиец подозвал меня к себе.
– Твои услуги потребуются нам утром, малыш. Могу я быть уверен, что сегодня ночью ты не сбежишь?
– Господин, вы можете доверять мне не в меньшей степени, нежели своей благочестивой матери, – заверил я его, твёрдо вознамерившись сбежать, пока этот глупец будет спать.
Однако на меня тут же набросили верёвочную петлю и рывком её затянули. Конец верёвки держал один из полукровок. Фарид покачал головой с притворной печалью:
– Малыш, моя матушка была ведьмой да ещё вдобавок мошенницей – и это самое лучшее, что о ней можно сказать.
Сармиец связал меня по рукам и ногам. Его полукровки внесли меня в палатку и положили на землю. Так я лежал пару часов, пытаясь высвободиться. Но Фарид знал своё дело и связал меня надёжно.
Он вернулся в палатку на рассвете. Меня развязали, один из слуг сармийца растёр мои занемевшие руки и ноги, а потом я уже сам размялся, постанывая от боли во всём теле.