— И что мне? Спасибо тебе сказать?!!
— Было бы неплохо, — пожал плечами я, — Ты до сих пор жива, не искалечена, за рулем своей дребезжащей тарантайки. Ну и не изнасилована отрядом орков… учитывая, что одеваешься как шлюха, решившая подработать механиком.
— Ты…!
— Как очень бедная и очень страстная шлюха, — уточнил я, с удовольствием наблюдая, как наливается зелено-багровым румянцем лицо девушки, — Приди в себя, Стелла. Посмотри на происходящее со стороны. Я единственный, кто может вытащить нас обоих из того, во что мы влипли. Но если бы не влипли, мы оба, ты и я, сейчас бы гнили вместе с теми орками и сраным ихорником. Понятно?
— Да! Но…
— Без «но». Я обращаюсь с тобой так, как обращаюсь, затем, чтобы ты поняла — вокруг не игрушки. Никто не будет делать скидку на то, что ты девочка и ты ни при чём. Всем на это насрать. Мне тоже. Либо ты слушаешь меня в десять раз внимательнее родного папули и учишься выживать, либо ты умрешь. Если повезет, то через неделю после того, как я дам тебе еще одну каплю противоядия, но думаю — ты не протянешь эту неделю…
Я говорил, убеждал, аргументировал, смотрел проникновенными глазами строгого, но заботливого разумного. Делал то, что Тариус Амадей Тарасккер однозначно бы квалифицировал как «штучки харизмата». Как только Стелла пыталась вставить слово, тут же менял тон, ловя её зрачки своими, а затем вновь говорил, говорил и говорил.
Мне нужен напарник. Как минимум извозчик, который дождется, пока я вернусь с какого-нибудь дела. Этой зеленокожей шебутной девице с сломанным переключателем темперамента в мозгах доверять чисто за счет угрозы ядом нельзя, она уже выбирала смерть пуще неволи. То, что её впереди ждет смерть как слишком много видевшую и знающую — вопрос далеко не однозначный, в этом я уже пошёл на внутреннюю сделку с «нетерпимостью». Но мне нужно, чтобы «Солнышко» работало на меня. Здесь, сейчас, отсюда и до… победного конца. Шансы, что у Тарраскера, шатающегося в лесистой жопе мира с собой был сложносоставной яд с отсроченным действием и разработанный специально для полугоблинов — ниже нуля в моих глазах, а значит, мы можем найти противоядие и сами. Но пока её нужно не только убедить, но еще и воспитать. Выдрессировать.
И у меня кое-что даже получалось, пока эта вертихвостка не долакала бутылку. Затем она, доверительно упав мне грудью на лицо, пролепетала, что я «очень красивый», обблевала мне спину и вырубилась напрочь.
Впрочем, этот эпизод всё равно стал переломным моментом, хоть и для моей рубашки тоже. Проболев знатным похмельем следующие сутки, зеленокожая еще два дня полёта дичилась от меня в своем кресле, шмыгая из него только до туалета и обратно. Я не мешал, на лице девушки, как мне было видно, были все признаки серьезной, а значит, совершенно нехарактерной для неё умственной работы. Ну а затем случилось то, что должно было случиться — её переклинило в следующую фазу.