– Серые, точно вам говорю, – заявил Феликс.
– Дальтоник ты или как? – возмутился адмирал. – Глаза у нее голубые.
– Голубые? – переспросил Гийом. – Ничего подобного! Они светло-карие. Я бы сказал, золотистые.
Тибо (он-то был уверен, что глаза зеленые) не стал вмешиваться в спор. И предложил купить красное платье.
– Красное? – удивился адмирал.
– Красное, – подтвердил Тибо с напускной уверенностью.
– Согласен, красное, – одобрил Феликс. – Но вот какого оттенка? Мак? Бургундское вино? Пурпур или алое?
– На твой вкус, штурман.
– А размер, ваше высочество? Какой у нее размер?
– Спроси у баталёра, – отрезал Тибо, спеша покончить с разговором и чувствуя, что его замысел близок к провалу.
Час спустя адмирал развязал тесемки кошелька и расплатился за алое платье из чистого шелка, шаль от мартовских холодов и красивые туфельки.
– Ваша жена счастливица, – сказала продавщица, ласково прикоснувшись к его руке.
Смутившийся адмирал стал цвета платья.
«Изабелла» ранним утром бросила якорь в порту Сириеза, и Гийом Лебель отправился во дворец с вестью о прибытии принца королевства Краеугольного Камня Тибо. После долгого ожидания в уставленной цветами приемной ему передали приглашение с королевской печатью на прием на следующий день. Посланцы короля прибудут в порт ровно в семь часов, чтобы сопровождать во дворец принца Тибо и его свиту.
Феликс самолично назначил себя костюмером юнги. Платье оказалось широковато в талии, и он отважился его ушить стежком лески. Никуда не годилась прическа: торчащие во все стороны завитки еще и посеклись от соленой воды. Феликс посоветовал смазать их кокосовым маслом, расчесать частым гребешком, а потом принес нежно-кремовые примулы, ухитрившись собрать их на лугу, и Эма украсила ими волосы.
Еще Феликс обратил внимание на шрамы у нее на запястьях. Эма никогда не заворачивала рукавов рубашки, но ведь в бальном платье руки открыты до самых плеч. Штурман порылся у себя в сундучке. Под двенадцатью толстыми тетрадями дневников у него лежали кое-какие украшения. Он выбрал два широких серебряных браслета, потер как следует о штаны, чтобы блестели, и молча надел Эме на руки. Вот так. Спутница принца выглядела обворожительно. Но она была очень взволнована. Лекарства от волнения у штурмана, увы, не было.
В семь часов зеленый луч заходящего солнца задержался на горизонте. Матросы столпились возле грот-мачты. Они тянули соломинки, определяя, кто останется на судне, а кто пойдет на праздник. Те, кому повезло, надевали чистые блузы, брали кошельки, звенящие монетами, и мешочки с драгоценными перчинками.