– Мак не пришел… я не могу согреться… у огня так больно! – и Роза горько заплакала, ее трясло, зубы стучали, а носик посинел так, что жалко было смотреть.
Доктор Алек в мгновение ока уложил девочку на диван, завернув в шубу из медвежьей шкуры и принялся растирать холодные ручки, пока Фиби проделывала то же самое с ногами. Тетушка Изобиллия принесла теплое питье, тетушка Идиллия велела передать «бедняжке» свою грелку и лучшее покрывало.
Доктор Алек, мучимый угрызениями совести и полный сочувствия, суетился около пациентки, пока та не уверила, что ей гораздо лучше. Он не позволил ей подняться и собственноручно кормил ужином. Сам же совершенно забыл о еде и сидел рядом с Розой, пока та не задремала после травяного отвара тетушки Изобиллии.
Дрема перешла в глубокий сон, и Роза провела на диване несколько часов, а доктор Алек, ни на минуту не оставлявший свой пост, с нарастающей тревогой наблюдал, как на щеках девочки разгорается нездоровый румянец, как затрудняется и учащается дыхание. Затем она болезненно застонала, вздрогнула и проснулась. Увидев склонившуюся над ней тетушку Изобиллию, Роза по-детски протянула к ней руки и жалобно сказала:
– Я бы хотела лечь в постель, тетя!
– Правильно, дорогая! Алек, отнеси ее сейчас же! Вода уже готова. Примешь теплую ванну, выпьешь шалфеевой настойки, завернешься в одеялко, выспишься хорошенько – простуду как рукой снимет! – ответила неунывающая тетя Изобиллия и поспешила наверх давать указания.
– Что-нибудь болит, дорогая? – спросил дядя, пока нес девочку по ступеням.
– Режет в груди, когда вдыхаю, и тело будто не мое; но вы не тревожьтесь, дядя, мне не так уж плохо! – прошептала Роза, обхватывая горячей ручкой его шею.
Бедный дядя, разумеется, тревожился, и не зря – когда в комнату вбежала Дебби с несколькими грелками, Роза попыталась рассмеяться, но не смогла – у нее перехватило дыхание, и она даже вскрикнула от боли.
– Плеврит… – вздохнула тетушка Изобиллия, поднимая голову из глубокой ванны, которую начищала.
– Пневмония! – простонала Дебби, засовывая под одеяло грелку за грелкой, словно собиралась таким образом вытеснить коварный недуг.
– Это очень плохо? – ахнула Фиби, чуть не уронив ведро с горячей водой; она мало знала о болезнях, но слово, произнесенное Дебби, звучало угрожающе.
– А ну тихо! – решительно прервал медицинскую дискуссию доктор, и все молча вернулись к работе.
– Устройте ее поудобней, я зайду позже пожелать спокойной ночи, – добавил он, когда ванна была готова, а одеяла грелись у огня.
Затем он отправился к тетушке Идиллии уверить ее, что у Розы «всего лишь простуда», а после долго мерил шагами холл, нервно теребя бороду и хмурясь.