— Спрашиваешь, что это за место? Как бы помягче выразиться…
— Сильно сказано, — мотнул головой парень. — Тогда хочу представиться, Семён.
— А меня можешь называть Никитой Васильевичем.
— С теми, что меня вонючим козлом обозвали, у вас конфликт произошёл? — проницательно заметил парень, почёсывая небритые пухлые щёки.
— Не совсем с ними, с их мужчинами, — Никита пощупал повязку.
— Ножом ударили? — чуть не подпрыгнул Семён и его серые глаза налились свинцом.
— Копьём, затем ограбили и из этой пещеры выгнали.
— Боже правый! — он, прищурившись, посмотрел на Никиту. — Но если вы сейчас здесь, конфликт благополучно исчерпан?
— Именно так и произошло. Их сожрали акулы.
— Это океан, — задумчиво произносит Семён, затем спохватившись, в испуге воскликнул:
— Как сожрали? Совсем?
— С потрохами, — кивнул Никита.
Семён в потрясении зашёл в пещеру, тихо сел у костра, подпёр ладонями дряблые щёки и тихо спросил:
— А у вас есть мнение, где мы?
— Я уже сказал, — хмуро произнёс Никита, но подумав, сказал:
— Берег огорожен неприступными скалами, пройти без запаса воды их сложно. Они идут вдоль моря не один десяток километров. С твоими бутылками можно попытаться их обойти. Если не получится, за теми скалами имеется трещина. С верёвками можно попробовать подняться наверх, — Никита замолчал.
— Но неясно, что может ожидать нас там, — понимающе кивнул Семён и прищурил опухшие от длительной пьянки глаза.
— В смысле? — поднимает на него тяжёлый взгляд мужчина.
— Сами посудите, берег безлюден, если, не считая выброшенных на него таких же горемык, как и мы. Горизонт чист, ни единого корабля. Там наверху может быть всё что угодно: пустыня, горы, дремучий лес, каннибалы…
— А вот это ты уже загнул, — криво ухмыльнулся Никита.
— Согласен, — кивнул Семён, — с каннибалами я загнул. Наверху их нет… вероятно, — и многозначительно замолчал.
— Что ты этим хочешь сказать? — напрягся Никита.
— Не в моих правилах расстраивать хороших людей, но нам необходимо бежать отсюда как можно быстрее, очень скоро придёт настоящая беда, — Семён демонстративно посмотрел на перевязанный у Никиты бок.
Лада проснулась из-за разговоров, неприязненно посмотрела на парня, увидев его ужасные семейные трусы, и вовсе округлила глаза.
— Доброе утро, сударыня, — пощупав небритые щёки, не вставая, поклонился Семён. — Извините за мой внешний вид, полночи стирал свою одежду, ещё не высохла, — он демонстративно покосился на её мешковатые шорты, стянутые на талии ремешком.
— Мы свои хорошие вещи потеряли… недавно, — поняв его многозначительный взгляд, с вызовом произнесла она.