Позади заскрипела на разные лады открываемая створка ворот.
– Граната! – во весь голос завопил Мякиш, обливаясь потом и делая последний отчаянный рывок, и вдруг понял, что начинает куда-то проваливаться.
Он замахал руками, пытаясь удержать равновесие, выронил пистолет, но в следующую секунду его схватили за руку и потащили куда-то вниз. Он сделал несколько шагов, запнулся и упал, но его продолжали настойчиво тянуть вперёд.
Кое-как поднявшись на ноги, он снова побежал, пока не заметил впереди свет факела.
– Почти нихрена не вижу, – снова простонал где-то рядом Чеба. – Что тут? Опишите!
Тяжело дыша, Мякиш следил за движением факела впереди.
– Коридор уходит дальше, – с торжеством в голосе сказал Лопух. – А справа какие-то шкафы старые.
– Открывайте! – радостно воскликнул Чеба. – Это наш схрон.
Послышался скрип, металлическое бряканье, и Лопух, присвистнув, поведал:
– Да тут целый арсенал. И автоматы есть, и патроны, и даже гранаты.
– Чеба, а куда ведёт коридор? – спросил Мякиш, пытаясь разглядеть слезящимися глазами три фигуры впереди.
– Туда и ведёт, – коротко ответил мародёр, и Мякиш по интонации его голоса вдруг сразу предельно отчётливо понял, что именно Чеба имеет ввиду.
На секунду его обуял страх. Снова оказаться в Зоне он не хотел бы ни за какие награды, но с учётом того, кто за ними шёл по пятам, выбора особо не оставалось.
– Вооружайтесь, парни, – сказал он решительно.
– А нас здесь гранатами не закидают? – опасливо спросил Лопух.
– Воевать мы не будем. Уйдём коридором и поверху вернёмся обратно. А эти пусть здесь бродят. И повторю: самое главное – сразу вернуться к Периметру. Ни малейшего желания оказаться снова в Зоне у меня нет.
– Барс, куда мы идём? – спросил Сашка откуда-то сзади.
«Куда идём… Куда идём… мне откуда знать?! Который день мотаемся. Думать надо мозгами, а не жопой, когда место встречи назначаешь! – мысленно огрызнулся Барс. – Быстрей бы уже добраться, достал своими вопросами!»
Он шагал вперёд, выискивая глазами следы аномалий в надежде найти артефакты. Но если первые обнаруживались повсеместно, то со вторыми вырисовывалась напряжёнка. А потребность в них становилась всё более и более насущной. Мышцы ломило, раны в местах вживления начало нарывать, поднялась температура… Тело отторгало артефакты. Да ещё и голова жутко болела после того, как этот Штык… Что же этот козёл сделал?! Подобного Барсу ещё не доводилось переживать. Он пытался подобрать слова, чтобы хоть как-то описать для самого себя случившееся, но не мог. Дикий страх, первобытный ужас… всё не то! Точнее всё это, но помноженное в несколько раз и взорвавшееся прямо в мозгу. Было так жутко, что он чуть не обоссался.