Однако его интуиция, которая должна была подсказать ему, что поезд давно ушел, похоже, его подвела. «Какая катастрофа для нас обоих!» — подумала я. Своим «сюрпризом» он только вышиб из равновесия и себя и меня. Мои чувства не могли как по команде вспыхнуть с новой силой. Я лихорадочно соображала, что делать. Все во мне противилось этому «сюрпризу». Но чем дольше я слышала его голос, тем слабее становилось мое сопротивление.
Я поняла, что мы все равно встретимся. Так или иначе.
Увидев маленький скромный отель за вокзалом, я убедилась, что не ошиблась в своем предположении. Этот крюк по пути домой наверняка нанес ощутимый удар по кошельку Халида. Я была почти уверена, что ему для этого пришлось во многом себе отказывать. И это опять же задело какую-то струну в моей душе.
Я собралась с духом и вошла в холл гостиницы. От стойки портье меня окликнул знакомый голос:
— Привет, Верена!
Я обернулась и увидела его. На лице его сияла лучезарная улыбка, как будто ничего не произошло. Я не раздумывая с искренней теплотой обняла его, но он тут же сурово отстранил меня. У меня было такое чувство, как будто я получила пощечину. Он что, не знает, что у нас это вполне обычная форма приветствия? Что это никого ни к чему не обязывает?
Несколько секунд я, совершенно ошеломленная, произносила какие-то пустые, бессмысленные фразы. На лице Халида уже опять застыла знакомая маска — непроницаемый взгляд араба-пустынножителя, который сначала думает и взвешивает каждое слово, прежде чем заговорить. Трудно было не заметить определенного отчуждения. Это причиняло боль. Но я никак не могла понять почему. Может, от сознания того, что всего этого можно было избежать. Что-то где-то не сработало. Но я поклялась себе, что выясню причину при первой же возможности. А пока я решила, несмотря ни на что, вести себя с Халидом как с желанным гостем. Просто потому, что этого требовал долг вежливости и швейцарского гостеприимства.
Недолго думая я предложила ему свою квартиру. Тем более что это значительно облегчило бы его пребывание в Цюрихе и в материальном отношении.
Я до сих пор помню, как грустно мне было видеть его в таком безликом, неуютном отеле. Боже, кто меня просил проявлять эту заботу! Я и не подозревала в тот момент, в каком щекотливом положении мы оба окажемся из-за моего дурацкого гостеприимства.
Мы загрузили тяжелый чемодан в мою машину и поехали в Старый город. Мы чуть было не поссорились из-за того, что Халид непременно хотел сам сесть за руль. Мне было совершенно непонятно, зачем это ему понадобилось — в чужом городе, на чужой машине, к которой ещё нужно приноровиться! Я же тогда не знала, что для него это серьезный удар по самолюбию — роль пассажира в автомобиле, который ведет женщина. Ведь он же никогда мне ничего не объяснял.