Подлинная история любви девушки из Швейцарии и арабского шейха
Моему мужу посвящается
Мой муж был мне крепкой опорой и неиссякаемым источником надежды на успех.
Из года в год он терпеливо пропускал через себя все, что я писала, и твердо верил в мой замысел.
Я обязана ему большим, чем могу выразить
Мы спускаемся по трапу самолета. Нас встречает запах моря и керосина. Все вокруг утопает в черной тьме, только светится вдали терминал. «Наконец-то я опять в своей любимой стране», — думаю я, и мое сердце начинает рваться из груди.
У подножия трапа какую-то арабскую семью уже ждут лимузины и телохранители. Поток пассажиров на минуту замирает. Я как завороженная смотрю на мягко колеблемые морским ветром черные покрывала и длинные одеяния. Но, похоже, никого, кроме меня, не трогает окружающая нас особая атмосфера. Мой муж Франц невозмутимо произносит:
— Пахнет керосином и ладаном.
На взлетной полосе взревели двигатели самолета пакистанской авиалинии, и мое сердце опять заколотилось. Я отчаянно пытаюсь внушить себе, что прошлое меня уже не волнует. Но я и сама не верю в это. Только сознание того, что я теперь уже совершенно официально замужем, помогает мне держать голову прямо. Но справиться с волнением мне не удается.
Мы входим в зал прибытия. Там царит обычная суета. Турагенты размахивают визами и выкрикивают фамилии прибывающих пассажиров. Куда ни взгляни — повсюду мужчины в белоснежных гандурах.
Они расхаживают по залу или сидят, наблюдая за происходящим. Конечно же, с типичным непроницаемым лицом араба-пустынножителя. Слишком явный интерес к происходящему недостоин мужчины. Из-за одинаковости их одеяний и восхитительных ихрамов, которые обычно скрывают профиль, сразу не разберешь, кто перед тобой. От внезапной мысли о том, что Халид может случайно оказаться здесь, у меня поднимается давление.
— Что с тобой происходит? — спрашивает мой муж. — Ты ведешь себя довольно странно: как будто боишься оторвать глаза от земли и все время прикрываешь лицо волосами…
«Если бы он только знал!..» — думаю я. Как бы мне хотелось объяснить ему, что у меня на душе. Опять это ужасное чувство — смесь радости и страха, что меня заметят, узнают. Или ещё хуже — арестуют во время паспортного контроля по приказу моего бывшего супруга. Как бы то ни было, я не могу ещё больше портить кровь своему мужу, для которого и без того любое путешествие — серьезная нагрузка для нервов.
Мы движемся в потоке прибывших пассажиров, и я вдруг случайно замечаю двух мужчин, которые беседуют, оживленно жестикулируя. Один вдруг рассмеялся и повернул голову в мою сторону. Я вижу — в какие-то доли секунды, ещё глядя в эти чужие глаза, — как его рот открывается, словно он хочет что-то сказать. У меня перехватывает дыхание. Скажи, что это неправда. Скажи, что ты не Халид. Тысячу раз я мысленно оказывалась в этой ситуации и тысячу раз не могла представить себе, как мы оба будем реагировать.
