С Халидом, похоже, происходило нечто подобное. С каждым шагом ему все труднее было удерживать на лице нарочито серьезное выражение. В конце концов, не в силах больше скрывать свою радость, он просиял ослепительной улыбкой. Не дав ему опомниться, я быстро протянула вперед руку и приветствовала его крепким рукопожатием.
Я не удивилась, заметив едва уловимое разочарование на его лице. Выражение лица, которым все было сказано, которое, однако, ничего не значило, но тем не менее обрадовало меня.
Не успели мы сесть, как рядом с нами словно из-под земли вырос официант. Я бы, конечно, предпочла бокал шампанского, чтобы укрепить душевное равновесие, но из уважения к мусульманским обычаям и законам смиренно заказала апельсиновый сок. Не знаю, что было сильнее — нежелание лишний раз подтвердить дурную славу Запада или желание понравиться Халиду.
Когда мы наконец истощили запас слов вежливости и выяснили, как поживают наши родные и близкие, на какой-то момент воцарилась неловкая тишина. Глаза Халида внимательно изучали меня, словно пытались что-то понять.
— Ты очень хорошо выглядишь, Верена, — произнес он вдруг.
Я почувствовала, как у меня запылали щеки, и опустила глаза.
— Спасибо. Ты тоже очень хорошо выглядишь. К тому же, мне кажется, ты вырос на пару сантиметров, или я ошибаюсь?
Я подняла голову и ухмыльнулась. Он метнул в меня укоризненный взгляд. Но на самом деле в глубине его глаз ясно написана была гордость.
— Халид, я считаю, что теперь ты вполне мог бы сказать мне, сколько тебе лет на самом деле, — продолжала я тихо покусывать его.
Я, конечно, знала, что этот вопрос должен был развеселить его. Но тайна его возраста так и осталась нераскрытой.
Несмотря на все мои усилия не допустить чувства неловкости и отчуждения, Халид никак не мог раскрепоститься. Его глаза беспрерывно буравили меня, как бы стремясь выведать у меня некую тайну. Мое смущение росло с каждой минутой. Уже один только свежевыжатый сок доставлял мне массу хлопот: каждый раз, когда я отпивала глоток, на губах или на стакане, к моей досаде, оставалась частичка мякоти. Халид же, напротив, казался совершенно невозмутимым и уверенным в себе. Похоже, годы, проведенные в США, не прошли для него даром. Но его спокойствию и уверенности, конечно же, способствовала и моя врожденная робость, которую я всегда испытывала — и, к сожалению, испытываю до сих пор — по отношению к мужчинам.
— Верена, как ты смотришь на то, чтобы нам вместе поужинать? Я заказал столик в гриль-ресторане.
Вечер сюрпризов продолжается!
— С удовольствием, Халид. Тем более что мне не терпится узнать о твоих планах на будущее. Ты ведь, кажется, скоро заканчиваешь свою учебу?