Я вытащил член, оставшись в ней только головкой, и поцеловал ее затвердевший сосок. Когда я отпустил ее руки, Стелла запустила их мне в волосы, потянув, пока не стало больно, и я зарычал против ее нежной плоти. Я прикусил вершину ее груди и принялся трахать жестче, глубоко вбиваясь в нее членом. Ее бедра поднимались мне навстречу, отвечая на мой ритм.
Я знал, что она близко, напряжение росло в ней, как я и предполагал. Каждый содрогающий ее тело толчок сказывался прямиком на ее клиторе. Она выгнулась дугой на кушетке, ее великолепная грудь дрожала от моих ударов, пока сама Стелла терлась клитором об меня с каждым движением.
— Не останавливайся! Пожалуйста, Синклер, не останавливайся, — ее голос был сексуальным, хриплым и низким.
Как будто у меня был выбор. Я не остановлюсь ни за какие деньги, не тогда, когда я так глубоко погружался в ее розовую влажность.
— Кончи для меня, Стелла. Я владею этим телом. Теперь я хочу, чтобы оно кончило.
— Синклер…
Она принялась качать головой из стороны в сторону.
Не мог сказать, отказывала ли она мне или проигрывала перед своей собственной страстью. В любом случае, ей нужно было сосредоточиться на мне. Я схватил ее за волосы и заставил встретить мой взгляд.
Я вколачивался в нее, моя кожа шлепала по ней с каждым порочным ударом. Звук отражался по комнате, пока я трахал ее как зверь, злобный и одичалый. Ее стоны подстегивали меня двигаться сильнее и быстрее.
Я крепко схватил ее волосы, тонкие пряди опутывали мои пальцы. Хотел, чтобы она чувствовала только меня. Не думала ни о чем, кроме меня.
— Ты моя. Кончи для меня, Стелла. Сейчас же.
От моих слов ее киска задрожала, и Стелла выкрикнула мое имя, погружаясь в реку освобождения. Звук был невыносим. Я вышел из нее, чтобы покрыть ее сжимающуюся плоть спермой. Она вырвала из меня освобождение, которое охватило все мое тело с ног до головы, когда я сжал свою длину рукой, покрывая ее своим семенем. Ее взгляд был прикован ко мне, пока я кончал. Там, в ее глазах было что-то, чего я даже не мог себе представить. Это было притяжением, гордостью даже.
Когда последняя капля спермы осталась на ее идеальной коже, я сел и откинул голову назад. Сделал глубокий вдох, пока она задыхалась под мной.
— Это было, это было… — она пыталась связно говорить подо мной, бегая глазами из стороны в сторону.
— Я знаю, — ответил я.
Пока я пялился в потолок, меня омыла невидимая волна вины и ответственности. Что я наделал? Разве все не было и так достаточно запутанным?
— Не делай этого, — теперь ее голос был мягким, а освобождение разжижало ее напряжение.