— Выпьем за день, который навсегда останется в нашей памяти, с новыми друзьями, — Джейми поднимает бокал в сторону Домеников, — и старыми друзьями, которых мы никогда не забудем. — Он поворачивается к каждому из узкоглазых по очереди.
Винк и Олли изображают истинных джентльменов, держа бокалы в одной руке, а вторую заложив за спину и надменно поджав губы. Минг Лаи сияет довольной улыбкой, сжав свой бокал в кулаке. Тао пихает локтем Фонга, который уже пьет свое шампанское. Фонг ворчит из-за выплеснувшихся капель, но послушно поднимает бокал.
Барабанщик утирает глаза рукавом.
— Благодаря тебе и твоей сестре мы с женой сможем отправиться на праздник драконьих лодок этим летом.
Когда Джейми поворачивается ко мне, он шепчет:
— За тебя, сестра!
Мы звеним бокалами. Когда искристая жидкость согревающей струей течет мне в горло, в голове у меня крутится мысль, что такие речи произносят перед тем, как сказать «прощай». Он готовится попрощаться со своими друзьями. Иначе зачем бы он стал говорить «старым друзьям», что никогда их не забудет?
И хотя при мысли о разделении Джейми и узкоглазых у меня рвется сердце, возможно, хотя бы на этот раз оба сапога пойдут одной тропой.
* * *
После ужина парни ведут мальчишек послушать музыку в общей гостиной, Джейми отправляется на поиски Шарлотты. А я — на полуют, в надежде найти Бо.
Сердце воодушевленно трепещет в моей груди при мысли о возможности не расставаться с Джейми.
Люди плотной толпой стоят у перил, и их смех звенит в соленом воздухе. Ква не на посту, но на его месте стоит прямо, как столб, другой офицер, наблюдающий за пенным следом, что мы оставляем на голубом покрывале океана. В его бескрайних просторах оставленный нами след кажется маленьким и незаметным, как песчинка в пустыне. «Титаник», при всем его великолепии, всего лишь крохотная рыбка, плещущаяся в пруду, чьи воды не запомнят ее и не отличат от той, что проплывет за ним.
На самой дальней скамье я вижу знакомую фигуру, делающую набросок малыша, который извивается на коленях у отца, пока мама наблюдает за работой. И хотя лицо карапуза перекошено от возмущения, Бо рисует его с лукавой улыбкой.
Мать забирает портрет с благодарным кивком.
— Он идеален. Дорогой, взгляни. — Она показывает портрет ребенка, который округляет в изумлении свои блестящие глазки. Перед уходом отец семейства дает Бо пенни, и тот кивает в знак благодарности.
Я устраиваюсь рядом с ним.
— Ты когда-нибудь рисовал автопортрет?
Он закидывает руки за голову и выпрямляет хрустнувшую спину.
— На картине всего не передашь.