В оцепенении я наблюдаю за тем, как проходят мимо люди, многие все еще в ночных пижамах, с сонными лицами.
Бо возвращается через минуту.
— Здесь нет. Давай посмотрим в другой гостиной. — Он берет меня за руку и тянет на корму.
Женщина в сабо бежит назад мимо нас, выкрикивая что-то по-голландски и не замечая никого на пути. Бо прижимает меня к себе. Женщина спотыкается, роняя свой чемодан, и тот распахивается, усыпая все вокруг ее пожитками. Ее рыдания режут мне уши, как скрип вилки по костяному фарфору. Какой-то мужчина тянет ее прочь.
Внезапная паника прошивает меня.
— Как может затопить котельные? Они же не могут все оказаться под водой, правда? Разве этот корабль не водонепроницаемый? Что происходит, Бо?
Он утешающе кладет мне руку на спину.
— Я пока не уверен. — Его темные глаза требуют сосредоточиться на них. — Мы с тобой сегодня партнеры. Нам нужно найти мартышек. Если случилось что-то плохое, будем искать лодку, в которую пустят китайцев.
Я кривлюсь, заранее представляя людское сопротивление. Спасательных шлюпок недостаточно, их хватит только для половины пассажиров на борту. А людям, которым подают хлебные корки, привычнее, что их гонят, а не привечают. Но, возможно, наше акробатическое выступление склонило чаши весов в нашу пользу. Пожалуй, лишить кого-то шанса на спасение сложнее, после того как аплодировал его таланту.
Мы добираемся до кормовой лестницы, толпа у которой стала плотнее. От криков людей у меня звенит в ушах.
— Не пускает нас наверх, — кричит кто-то со ступенек. — Говорит, надо ждать.
— Ждать чего?
— Это возмутительно.
— Наверное, просто тренировка. Давайте вернемся в каюты и подождем, пока шум уляжется.
— Винк! Олли! — кричит Бо в лестничный пролет. Ответа нет.
— Есть другой путь наверх. — Я тяну его назад по коридору к одному из экстренных выходов и распахиваю его, игнорируя запрещающую табличку «Третьему классу не входить». В конце концов, ситуация экстренная. — Вы можете добраться до лодочной палубы этим путем, ребята, — говорю я ближайшим пассажирам, указывая рукой, на случай если они не понимают английский.
Несколько из них кидают на нас настороженные взгляды, а может, они просто напуганы. Группа темноволосых в толстых свитерах проходит, а вот женщина с тугим пучком на голове замирает. Это та сирийка из обеденного зала, и она держит за руку свою дочку.
Я указываю на дверь, а затем тыкаю вверх.
— Лодки. Идем.
Преодолевая лестницу в первом классе, мы с Бо хватаемся для поддержки за резные перила и перепрыгиваем по две ступеньки за раз. Когда мы наконец выходим из рубки — пятью палубами выше, — мои ноги сводит судорогой, и я опираюсь руками о колени, чтобы перевести дух. Сирийцы появляются мгновение спустя, и мы тут же теряем их в толпе.