Мы называем это поцелуем Тин Хау, богини — покровительницы моряков и жертв кораблекрушений. Он значит, что удача уже в пути. Возможно, твоя.
Женщина улыбается мне, и ее прекрасное лицо светится, словно бумажный фонарь.
Джейми, проснись! Тин Хау пришла. Спасение близко.
Плеск весел и скрип уключин долетают до меня. Но тут женщина исчезает, и фонарь летит мне прямо в лицо.
— Помогите, — скулю я.
Но из горла не вылетает ни звука.
— Пожалуйста, — пробую снова.
Но звук моего голоса заглушает плеск волн.
Они слишком далеко, чтобы услышать.
Что-то качается на воде. Барабан-трещотка выпал из моего кармана, словно дух Барабанщика стремился познакомиться с океаном.
Дрожащей рукой я тянусь к предмету. Качнув запястьем, я позволяю бусинам внутри говорить от моего имени.
Сначала слабо — та-та. Та-та.
Затем сильнее — та-та-та-та-та-та-та-та.
В нашу сторону поворачиваются головы. Раздаются голоса.
— Там двое, — говорит мужской голос. — Глядите, один шевелится.
— Оставь их, — рявкает другой. — Это япы.
— Помогите нам, — хриплю я.
— Это что, женщина? — спрашивает первый.
— Нет, — отвечает крикун. — Глянь на его волосы. Это мужик в бабских тряпках. Видишь, какие они подлые?
— Ну, япы они или нет, разве не должны мы им помочь? — вмешивается третий, чуть дрожащий голос.
Первый цедит ругательства.
— Да брось, приятель, мы просто теряем время.
— Место у нас только для одного, — бурчит крикун. — Двое могут пустить нас всех ко дну!
— Так давайте возьмем этого.
Руки тянутся ко мне.
Если место у них для одного, они бросят Джейми здесь.
— Нет, — выдыхаю я, чувствуя, как вспыхивает внутри последняя искра. Слова, примерзшие к языку, похоже, начинают оттаивать. — Возьмите его. Молю вас.
Кит — символ того, что ты — хозяйка своей судьбы.
— Но этот даже не шевелится, — возражает трясущийся. — Он, может быть, вообще уже отошел.
— Нет, он шевелится. Глянь, — возражает первый, когда Джейми вздрагивает у меня под боком.
Крикун стонет.
— Ладно. Он хотя бы побольше. Может помочь нам грести.
Руки тянутся к Джейми. Он тихо стонет, стискивая своей закоченевшей рукой мою.
Нет, брат. Теперь твой черед прыгать. Верь мне.
Дружно крякнув, они поднимают его.
Вверх взмывает феникс, и, в отличие от нашего дня рождения, я не хватаюсь за его лодыжку.
— Вал?.. — стонет он, и голос его больше похож на хрип.
— Не смотри больше назад, Джейми, — мне удается оттолкнуть его, хотя боль расставания режет хуже тупого ножа. — Лучшее… впереди.
— Вал?.. — шепчет он снова.
Его укрыли одеялом, и весла уже вставлены в уключины. Вскоре спасательная шлюпка становится лишь белой дымкой, а поднятая ей волна несет меня все дальше.