— А почему ты не ешь с остальными?
— Я уже закончил. — Он похлопывает себя по животу, такому плоскому, что он кажется впалым. В его живых глазах теперь плещется не веселье, а забота и участие. — Когда Джейми сообщил нам, что его сестра-близнец здесь, Тао ничуть не удивился. Он сказал, что близнецы всегда вместе, как имбирь и чеснок. Их используют и по отдельности, но в конце концов они всегда встретятся в одном и том же блюде.
При виде его улыбки я не могу сдержать свою, пусть и короткую.
— Имбирь и чеснок теперь будут приправлять разные блюда, каждый сам по себе.
— Надеюсь, что нет, маленькая сестрица.
Мои глаза снова увлажняются. Я пытаюсь найти в небе морскую птицу, но та уже улетела. Барабанщик очень добрый, но нагружать других своими проблемами грубо.
— А ты кочегар или барабанщик?
— И тот, и другой. Бригадир на нашем прошлом корабле знал, что мой барабан помогает людям работать лучше.
— Вот этот крошка?
— Большой мне с собой взять не удалось. — Он пожимает плечами. — Есть много способов создавать музыку. Не всегда нужен барабан, чтобы барабанить. Так же, как мы улыбаемся без улыбки или плачем без слез.
Прядь темно-каштановых волос выбивается из-под его шапочки, почти доставая до острого носа. Любопытно, что на его лице видны черные полосы, как у кочегаров. Он не работает на «Уайт Стар Лайн» и не должен быть измазан в угольной пыли.
— Маленькая сестрица уже видела котельную?
— Нет. — Трудно скрыть горечь в моих словах.
— Здешние намного чище тех, что на судах «Атлантической паровой компании».
— Откуда ты знаешь?
На его лице появляется хитрая улыбка. Он откидывает голову назад, словно хочет оглядеть меня с ног до головы.
— Я покажу тебе. Идем.
Я иду за Барабанщиком по Шотландской дороге, разрываясь на части от любопытства, с одной стороны, и тревоги — с другой. После падения в угольную яму котельные возглавляют мой список мест, куда лучше не ходить, опережая даже канализационные туннели и темные подвалы. Однако каким бы отвратительным мне оно ни казалось, я хочу увидеть место, на которое Джейми променял свою семью. Но лишь при дневном свете.
Взгляд Барабанщика скользит по мощеному полу, а руки при ходьбе взлетают, как шнурки его трещотки. Этот человек — настоящий сгусток энергии, вроде солнца, и от одного его присутствия мне становится теплее.
— До того как я устроился в «Атлантическую паровую компанию», я работал со старшим кочегаром «Титаника» на пароходе «Виконт». В последний вечер перед отплытием я набрел на него в пабе, и мы распили по кружечке. Я сказал ему, что плыву на «Титанике», а он спросил, не соглашусь ли я помочь ему, эм, слегка смягчить людей, как раньше на «Виконте».