Tень миража (Норич) - страница 4

Что можно изменить за месяц? Фундаментально – ничего, поэтому все усилия я направила на единственный доступный мне объект – собственный вес. И он поддался: после десяти лет пребывания в одном весе, значительно превышающем тот, который взыскательная современная мода считает хотя бы приемлемым, я быстро сбросила шесть килограммов. Это не было чудесным преображением, конечно, но для меня и такой результат был немыслим еще пару месяцев назад. Удивительно, как может мотивировать желание не ударить в грязь лицом перед бывшими одноклассниками, до которых годами не было никакого дела.

И вот я стою перед открытым шкафом, без энтузиазма разглядывая свою нескладную одежду, которая, к тому же, стала мне чуть-чуть великовата. Да ну к черту! Я выуживаю из ящика единственные джинсы, темно-синие, плотные, довольно свободные (джинсы мне не идут, и я их практически не ношу, но эти почему-то смотрятся довольно прилично) и винного цвета футболку, которая пытается обозначить едва наметившуюся талию. Эти вещи просто какое-то время лежали в шкафу, я уже и не помню, что подвигло меня их купить в те времена, когда я была богаче жиром на сброшенные шесть килограммов, но теперь, о чудо, мне нравится мое отражение в зеркале. Вот и замечательно: человек, одетый в джинсы и футболку, по крайней мере, не производит впечатление натужной конкуренции.

Я пришла в кинематографичный, подчеркнуто оживленный “Саксон энд Пэролс” одной из первых, как и положено персонажу, который привык, что его никто не будет с нетерпением ждать. Право на опоздание включено в пакет социальных преимуществ успешного человека и не имеет никакого отношения ко мне. За столиком уже сидела троица, специально приехавшая на встречу из Пущино, все вполне узнаваемые – Маринка, Темыч и Женич. Маринка вместо длинных волос носила теперь симпатичное каре, Темыч – Артем – пошел по моей траектории и увеличился в объеме, не критично, но заметно. А вот Женич… Женич, в которого я была тайно влюблена два последних школьных года, остался точно таким, каким я его помнила: взъерошенным и длинноногим до нескладности. Женька поднялся из-за стола, чтобы поприветствовать меня, и я с удивлением обнаружила, что он умудрился стать еще выше со времени окончания школы, хотя и тогда был самым высоким человеком в параллели. Какого он роста, интересно: около двух метров? Чтобы видеть его лицо, мне, с моими ста шестьюдесятью семью сантиметрами, пришлось запрокинуть голову. Женич с улыбкой смотрел на меня сквозь стекла довольно нелепых очков близорукими голубыми глазами. Удивительно, как ему удалось сохранить почти подростковую пухлость щек, не утратив жеребячьей стройности фигуры? Лицо не красивое, и даже миловидным его нельзя назвать уверенно, но открытое и располагающее с первого взгляда. В Женича в классе были влюблены три или четыре девочки, а он обожал Полину из параллельного класса, красивее которой, как мне казалось, и быть не могло. В школе я, слава богу, держала свои подростковые чувства при себе и могла сейчас без смущения беседовать с ним о том, о чем положено разговаривать давно не видевшим друг друга бывшим одноклассникам, не стесняясь лишних килограммов и других нелестных следов времени. Глядя на сегодняшнего Женича, я испытывала не отзвуки прежнего волнения, а прямо-таки братскую приязнь: какой легкой и безопасной была моя несостоявшаяся любовь, как жаль, что ее сил не хватило на то, чтобы удержать меня от намного более грозной страсти. Но влюбленность в Женича прошла довольно быстро – еще на первом курсе, до начала романа с Максимом. Ему не хватало яркой целеустремленности и жажды конкуренции, которые так популярны в юности. Женька хотел стать биологом и вернуться работать в Пущино, в отличие от многих, кто целился в Москву, Европу или Штаты. Я даже помню момент, когда впервые испытала разочарование от его скромных планов. На первом курсе у нас, бывших одноклассников, была привычка собираться на автовокзале и компанией ехать по субботам домой, а воскресными вечерами – обратно в Москву. Вместе было веселее, мы делились новостями и просто болтали ни о чем. Во время одной из таких поездок я спросила Женича, где он хочет работать после окончания своего биофака, и с удивлением узнала, что в Пущино. На мои попытки выяснить, почему его планы столь немасштабны, он ответил просто: «От добра добра не ищут». Меня, непопулярного, но амбициозного тинейджера, поразила эта скучная рациональность, и с тех пор Женькин светлый образ изрядно полинял в моих глазах.