— Определенно! — с энтузиазмом воскликнула Алена.
— А я бы так не сказал, — перебил Аксютин, и Алена с изумлением обнаружила, что голос его звучит с прежней насмешливостью, а из серых глаз не исчезло скептическое выражение. — Все это очень впечатляюще, конечно, но, сколь мне известно, АВ, ваша Роза Рыбина подвернула ногу и сидит дома. То есть здесь ее не было и быть не могло. Тогда кто-то все это устроил?
За спиной скрипнула дверь. Кто-то заглянул и исчез.
— Бог ты мой, — тихо сказала Алена, берясь за голову. — Я знаю кто.
— Ну? — хором произнесли АВ, Аксютин и Громовой.
— Имени ее я не знаю, но… слушайте, там какие-то отпечатки пальцев остались? — спросила она. — На бутерброде, на туфельке, на задвижке туалета изнутри, на стенах, еще где-то?
— Определенно остались, — кивнул Аксютин. — А что?
— А то, что я знаю, с чьими отпечатками они совпадут. И я вам ее покажу… если она уже не ушла, конечно. Но все равно я знаю, как она выглядит, теперь ее можно найти. Пойдемте посмотрим.
Снова заскрипела дверь, и все четверо вышли в танцевальный зал, уже переполненный тангерос до такой степени, что казалось просто немыслимым кого-то в нем разглядеть. Однако Алене нынче фартило! Не прошло и минуты, как она вцепилась в руку АВ:
— Вот она! Вон та черненькая, в черном платье! Вы ее знаете?
— Конечно, — сказал АВ. — Это Ира Стасова, самая близкая подруга Розы Рыбиной. Одна из преподавательниц в «Американе». Настолько нас ненавидит, что, вообразите, даже перестала аргентинскую обувь у нас покупать, танцует черт знает в чем просто из принципа!
— Ха-ха, — сказала Алена. — Из принципа, значит? А между тем я уверена, что она покупала у вас туфли. Одна из них была ею оставлена сегодня в туалетной кабинке. Видимо, они с этой Розой все и придумали. Роза, конечно, нарочно купила сегодня такую же пару, чтобы еще посильнее все запутать. А ногу она точно не подворачивала — просто обеспечивала себе полное алиби на всякий случай. Я не я, и туфля не моя.
— И все же я не пойму, почему вы Ирку подозреваете, — сказал АВ.
— Потому что она вышла из соседней туалетной кабинки, у нее порван чулок, а дверь не скрипела! — с торжеством объявила Алена.
Трое мужчин посмотрели на нее, потом переглянулись, потом снова посмотрели на нее.
— Э-э… — пробормотал АВ.
— Да-а… — пробормотал Аксютин.
— Ну-у… — пробормотал Громовой.
— Что-то ничего не понятно! — наконец пробормотали они хором.
Алена с мученическим выражением воздела очи горе. А впрочем, наверное, и впрямь надо объяснить.
— Ну ладно, слушайте, — сказала она снисходительно. — Я пришла одной из первых, еще восьми не было. Сразу побежала переодеваться. Восемь кабинок были заперты, а две заняты. За дверью крайней валялась знаменитая туфелька. Там кто-то сильно шуршал. Потом со скрипом, — она выделила голосом это слово, — открылась дверь соседней кабинки. Вышла вон та девушка, Ира эта, с большой черной сумкой. Я туда вошла. Когда я переодевалась, появился АВ и велел открыть другие кабинки. Девушки начали в них заходить. Двери ужасно скрипели. Потом я вышла — дверь опять заскрипела! — и пошла в зал. Ира уже танцевала.