Рождественские детективные истории

— Погодите-ка, девушка, — устало сказал мужчина в серой куртке, — вы что, не видите, что закрыто?

— Не вижу, — усмехнулась Алена. — По-моему, очень даже открыто! — И она толкнула турникет, попытавшись пройти.

— Черт, — с досадой сказал мужчина, повернувшись к кабинке кассирши, — перекройте дорогу, вы что, русского языка не понимаете?

Испуганная смуглянка, сидевшая в кабинке, обвешанной рулонами туалетной бумаги, смотрела на него с тупым ужасом. Очень может быть, что она и впрямь не понимала русского языка, поскольку, судя по внешности, родилась где-то на бескрайних просторах бывшего Союза и училась в школе (если вообще училась!) уже в то время, когда обязательное изучение русского языка было признано вредной политической ошибкой.

— Черт, — снова сказал мужчина, — да что вы все такие… тьфу! Закрыто! — крикнул он, обернувшись к небольшой группе людей, уже собравшихся перед турникетом и, судя по всему, испытывающих неодолимую охоту зайти за него. — По техническим причинам! Вон в другом переходе туалет, через двадцать метров, туда пожалуйста!

— Да там санчас! — возмущенно воскликнула маленькая женщина, стоявшая рядом с Аленой.

При говорившей была сумка на колесиках, весом и объемом превосходящая хозяйку самое малое вдвое. — А на второй этаж не подняться — эскалатор не работает. Вы уж нас пустите, а то как пить дать авария случится.

— И не одна, — буркнул ломкий юношеский голос за Алениной спиной. И вслед за тем целый хор начал нестройно выражаться в том смысле, что закрывать одновременно два вокзальных туалета — это по меньшей мере некорректно.

— Черт! — в очередной раз сказал мужчина. — Ну не черт ли побери?!

— Вообще чертыхаться в таком количестве вредно, — произнесла Алена, как указывают в театральных ремарках, в сторону. — Накличете еще.

— Кого? — непонимающе посмотрел на нее мужчина, и Алена заметила, что он примерно одних с ней лет, высокий, худой, сероглазый и до крайности усталый. А может, и злой, потому что у некоторых мужчин крайняя злость проявляется в тенях под глазами и мученических складках у губ. И больше ничего, никаких признаков. Они умеют себя держать в руках и не срываться на конкретных людях. Как правило, достается только предметам почти абстрактным: чьей-то блудной прародительнице, или некоему фаллическому символу, или общеупотребительному вместилищу женского греха, ну и, как вариант, разжигателю адова пламени.