— Разумеется, соглашусь. Хотя бы для того, чтобы понять, о чем речь. Это сможет удовлетворить и ваше следствие?
— Не исключено.
— Приезжайте сегодня к четырем.
Особняк и вся территория Голубева были копией родовых поместий Англии, которые так любят снимать в сериалах. И лишь отдельные, смешные пустячки превращали копию в карикатуру. Флигель с медным куполом в сверкающих звездах.
Украшения из массивной чеканки пестрого содержания: от ликов святых до ракет и русалок с хвостами из червонного золота.
Анна приняла Сергея в огромной гостиной, забитой слишком большим количеством дорогой мебели, вычурных светильников и белых ковров. Она была внешне похожа на своего покойного мужа, как сестра. Такое же круглое лицо, пухлый, бесформенный рот, такие же морщинки — смешинки от постоянных любезных улыбок. И такие же бледно-голубые глаза. И тут сходство кончалось.
На всех снимках у Голубева в глазах неуверенное, иногда лукавое и хитрое, иногда придурковатое выражение. И всегда достаточно доброе. Добрый клоун.
Глаза Анны такого же цвета и разреза, но это колючие льдинки. Сергей видел ее фото до смерти мужа. С ним на вечеринках, приемах, на отдыхе. Везде — широкая, радостная улыбка и те же колючие глаза. Так что это не скорбь так повлияла.
Анна поставила на стол высокие стаканы с ледяной водой.
— Я, конечно, могу просто отвечать на ваши вопросы, — властным голосом произнесла она. — Но хотелось бы для начала узнать, в чем именно появились сомнения.
— Разумеется, — согласился Сергей. — Во-первых, способ: инъекции в вены обеих рук. Это трудноосуществимо для левши. Во-вторых, наркотик — героин. Мы не установили свидетельств героиновой зависимости вашего мужа. Это практически невозможно скрыть: есть четкие симптомы, должны быть поставщики. Они все приблизительно известны. И следы других инъекций — как минимум. Они, как правило, обнаруживаются в самых неожиданных местах, даже на пятках.
Анна пару минут обдумывала сказанное. Затем спокойно заговорила:
— Да, поняла сомнения. И объясню, почему вы ничего не нашли. Артем не был героиновым наркоманом. И он никогда не кололся, это правда. Мой муж был обычным бытовым «торчком», как почти все вокруг. Они все нюхают кокс, и я покажу в его ванной большие запасы этой дряни. Они глотают для «лакировки» кучу всяких таблеток, и этим тоже забита его аптечка. Нет смысла что-то скрывать. Вы наверняка установите, какие врачи ему выписывали рецепты. Да и более тщательная экспертиза все это найдет. Что-то еще разогревал на спиртовке, глотал.
Дома он глотал всегда: он так отдыхал. Что-то обычно нюхал перед выступлением. В стрессе, от неприятностей или волнения вообще принимал лошадиные дозы. Его сердце все это выдерживало. Но в эту свою последнюю ночь он и вел себя необычно, и пил меньше, и не бегал нюхать кокс. Я, конечно, вспомнила все это только задним числом, когда все случилось. Да, он вел себя необычно, и можно сделать вывод, что он на что-то решился. Артем очень боялся боли. Он не мог бы застрелиться, повеситься или перерезать вены. И он не мог бы убить себя, даже если бы занюхал и выпил все свои запасы дряни. Такое привыкание. Вот почему героин. Вот почему такой способ — сразу в кровь. Вы говорите: левша. Да. Для жизни очень неудобно пользоваться правой рукой. Для сознательной смерти один раз извернуться, чтобы все кончилось… Это можно постараться. Вы со мной согласны?