Шарка подалась вперед и положила руку на клинок Фубара:
– Убери это, пожалуйста.
Егермейстер двигался беспокойно и быстро, как подросток, но острые скулы над впалыми щеками, борода и внимательные раскосые глаза выдавали в нем по меньшей мере ровесника Морры. Шарка и Дэйн беззастенчиво пялились на диковинное, явно не бракадийское лицо. Вряд ли им в их захолустье приходилось встречать хиннов – а именно от этого народа егермейстер унаследовал жесткие черные волосы до пояса и узкие глаза. Хиннов нигде, особенно на севере, не жаловали, а они, рабы Бракадии, несмотря на природную воинственность, обычно не решались покидать свои общины.
Но в этом лесу правила были другие, судя по тому, что молодой хинн вел за собой бракадийцев, а те изнывали от обожания, чуть ли не пускали на него слюни. Решив, что дал беглецам достаточно времени привыкнуть к своему необычному виду, хинн встряхнул гривой:
– Ах да, я же не представился! Простите, друзья, я давно не встречал новых людей…
«Которые меня не знают», – продолжила про себя Морра.
– Я – егермейстер Латерфольт из старинного рода, уничтоженного его ничтожеством Редрихом Смердящим, или как там его величают. Для друзей – а я надеюсь, что вы друзья, я бы очень этого хотел, – просто Латерф. Для врагов – последнее, что они видят в жизни.
Морра не видела лица Фубара, но очень надеялась, что тот справится со своим недоумением и не выдаст его.
Когда имя Латерфольта впервые прозвучало в Хасгуте и завладело мятежными умами, Редрих сделал все возможное, чтобы расправиться с ним быстро и безжалостно. Тайная стража сбилась с ног, чтобы сам звук этого имени угас, как плохая шутка, не успев обрасти легендами и заразить смятенные после войны умы. Но Латерфольт, как и Хроуст, умудрялся быть везде: наводил хаос и исчезал бесследно, чтобы уже через несколько дней возникнуть на другом конце королевства. Простолюдины, которым он, как говорили, раздавал награбленное добро, слагали о нем легенды и величали наследником мятежного гетмана…
А затем Свортек поставил точку в этой истории, убив Латерфольта и притащив королю его голову. У головы были черные волосы и узкие глаза. И королю, и тайной страже хватило этого, чтобы решить, будто с Латерфольтом покончено. Да и кто их различит, этих дикарей? Все на одно лицо…
Сама Морра головы не видела, но видела Свортека, дрожавшего от кровожадной радости. Она не любила эти его жуткие гримасы; он словно превращался в другого человека, которого ей не хотелось знать. Свортек несколько раз предлагал Морре посмотреть на голову Латерфольта, но она решительно отказывалась. Теперь, глядя на живого и полного сил егермейстера, очень жалела об этом. Впрочем, как и о многом другом…